— Да твою мать! — громко воскликнул он, одним движением руки скинув всё со стола. Ворох листов медленно опал на пол, застилая паркет.
Сев на корточки, Кёниг начал выдёргивать все выдвижные ящики, тут же вываливая содержимое на пол. Клей, фантики, карандаши, телеграммы, книги — всё, кроме номера телефона. Он резко встал, отчего в глазах потемнело, лёг корпусом на стол, зарываясь пальцами в волосы.
— Жалкий… — прошептал он, с силой хватаясь за корни волос, — Жалкий! — крикнул Уотан, пиная рядом стоящий шкаф, который от этого сильно шатнулся, и с него полетели тарелки, рюмки, кружки, фарфоровые куклы, косметика, духи, превращаясь в осколки.
Он перевернул стойку с цветами, едва ли не взвывая от безысходности. Схватил в руку статуэтку, когда-то привезённую из Египта с их семейного отдыха, замахнулся и…
Почувствовал запах. Её запах. Только она пользовалась этими духами. Вернулась? Не бросила Кёнига? Просто уезжала развеяться? Он с ужасом посмотрел на гипсовую фигурку в руках, которую секунду назад хотел метнуть в стену. А после взглянул на всё вокруг: ни одного живого места. Как же он мог это натворить? Что она скажет? Сколько это они вдвоëм будут убирать?
— Болван, — шепнул он, аккуратно возвращая статуэтку на место и тут же кинулся в прихожую, где воображение уже рисовало счастливую Элен.
Пусто.
— Пусто… — внутри словно что-то разбилось. У входной двери и вовсе нет запаха её парфюма… Откуда же тогда?
Уотан вернулся в комнату, и взгляд зацепился за разбитый розовый флакон. Осознание накатило волной, перекрывая доступ к кислороду.
На ватных ногах он подошёл к окну и открыл его, запуская в квартиру холодный осенний ветер. Он чуть высунулся на улицу и, схватив раму одной рукой до побелевших пальцев, а другой закрыв себе рот, опустил голову, зажмурил глаза и закричал.
Кёниг, не спеша оторвавшись от окна, подошёл к зеркалу. На него смотрел уставший, взлохмаченный человек с едва заметной щетиной и глубокими морщинами.
«Ich sehe aus wie ein lokaler Trunkenbold», (Я похож на местного пьяницу) — пронеслось в голове мужчины, и он тут же принялся нервно укладывать едва растрепанные волосы. Он будто увидел себя впервые за долгое время, будто с последнего пробуждения прошло года три так точно.
Скинув с плеч пальто, Уотан закатал рукава рубашки, расстегнул жилетку и провел ладонью по подбородку. Необходимо было взять себя в руки и успокоиться, несмотря на неутешительные мысли.
Откинув голову назад, он сконцентрировался на том, где может находиться эта злосчастная визитка. Шкаф, тумбочка, стол, полка, сейф… Всё не то: где-то лежали очередные документы, где-то газетные вырезки, где-то тетради, где-то деньги. Должно быть, что-то очень не хотело того, чтобы Уотан продолжил поиск. И это было то ли время, что пылью легло на давно забытые воспоминания, то ли жизнь, которая продолжала с интересом наблюдать за своей любимой голубоглазой куклой.
Громко выдохнув и облокотившись о книжный шкаф, мужчина попытался вспомнить, где видел её в последний раз. Его взгляд зацепился за книги: — Книги… Точно… — прошептал он и мысленно дал себе оплеуху за то, что не подумал об этом с самого начала.
Поиски затянулись на добрые два часа, в течение которых все его действия стали довольно цикличными: взять книгу, быстро пролистать страницы, не цепляясь за содержание, вернуть на место. Так Кёниг дошёл до издания с синей потрёпанной обложкой, которое не выпускала из рук мама. Она всегда увлекалась философией, поэтому, открыв совершенно случайную страницу, он никак не удивился названию главы:
— Wie und wo finden Sie Ihr Glück? (Где и как найти свою удачу?) — прочёл он. Под стать ей уже на следующей страничке лежала потёртая, пожелтевшая бумажка в клетку, вырванная из тетради, на которой размашистым почерком был запечатлён какой-то номер телефона с подписью «Weidemann» и причудливым минималистическим рисунком шляпы и курительной трубки. Нашёл.
Долго думать Уотану не пришлось: подняв с пола пальто, он помчал вниз по лестнице, забывая про свои аристократические манеры и перепрыгивая через ступеньки. Казалось, что он вовсе сошёл с ума и теперь у него в голове идёт обратный отсчёт до неизбежного, и если он не успеет, то миру придёт конец.
Не обращая внимания на дождь, он бежал к телефонной будке, пробегая в своих натёртых до блеска туфлях по грязи и лужам, удерживая пальто под мышкой — было «немного» не до этого всего.
Паника отпустила только тогда, когда за спиной, закрывшись, хлопнула стеклянная дверь.