— Герои всегда в центре внимания, у них много поклонников и они много зарабатывают!
— Много зарабатывают? Насколько много?
— Очень и очень много! — воскликнул Миюки, с глазами, светящимися от волнения.
Деньги всегда были для меня чем-то отдаленным. Будучи заключенным в пределах клана, я редко сталкивался с нуждой в них, да и кто бы мне их дал? Но мысль о том, что они могут стать необходимыми в моем будущем, заставила меня задуматься.
“Ходить по улицам, избивать злодеев и получать за это деньги… Не звучит так уж плохо," — подумал я. — "У меня всё равно не было никаких планов на будущее, так что это обещание мне ничего не стоит."
— Ладно, обещаю.
— Ура! Тогда я пошёл, пока Тодзи!
Когда он вышел из комнаты, я остался один, размышляя о том, как эти новости повлияют на клан. Миюки, который всегда казался таким хрупким и незаметным, теперь мог стать ключевой фигурой в игре клановых интриг и манипуляций. Однако его чистота и доброта помогут ему не стать таким же как остальные. По крайне мере, я на это надеюсь. Да и это определенно лучше, чем внезапно стать разменной монетой. Хотя бы его будут опекать и защищать.
День прошёл весьма неплохо, и ближе к вечеру я заснул.
Ночь нарушила внезапное ощущение опасности и чужого присутствия. Ещё до того, как я полностью пришел в себя, мои инстинкты заставили меня двигаться. Я схватил незваного гостя за руку, мгновенно ощутив холодное лезвие ножа.
Открыв глаза, я увидел перед собой Джиничи, стоящего с ножом у моего лица.
— Не думал, что ты таким образом решишь поздравить меня с днём рождения. — произнес я, сохраняя спокойствие.
Он отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от моего контрудара. Я тут же вскочил с кровати, встал в защитную позу.
— Так рассердился из-за пропущенной тренировки, брат? — усмехнулся я, оценивая обстановку.
— Ты как всегда раздражаешь, Тодзи. Отец дал указание избавиться от тебя. Ты уже достаточно натворил. — холодно ответил Джиничи.
— О, так это приказ отца? Зачем же ты пришёл один, где же этот утырок, испугался? Или думаешь, что сможешь победить меня в одиночку?
— Выродок… — прорычал он и резко атаковал
Я ловко уклонился от его ножа, который свистел у моего уха. В ответ, я направил свой нож к его печени, но тот успел отпрыгнуть.
— Не получилось с первого удара, ублюдок? — насмешливо спросил я.
Не дав ему возможности ответить, я сам атаковал. Я совершил резкий выпад вперед, затем удар ногой в живот, заставив его отступить. Джиничи ответил серией быстрых ударов ножом.
Я уклонялся и парировал, чувствуя, как адреналин захлестывает моё тело. Мои атаки были быстрыми и точными, я старался найти уязвимое место в его защите.
Джиничи, в свою очередь, не уступал. Его удары были быстры и хитры, он был опытным противником. Но я не позволял ему взять верх, контролируя расстояние между нами и подстраиваясь под его стиль боя.
Несмотря на свою скорость и физическую силу, я понимал, что он обладал более глубоким опытом в бою. Каждое его движение было взвешенным и точным, заставляя меня прилагать максимум усилий, чтобы уклоняться от его атак.
Мы оба были уловлены в безжалостный танец стали. Наши ножи сверкали в воздухе, отражая мерцающий свет ночи. Я делал всё возможное, чтобы быть на шаг впереди, но Джиничи не упускал ни единой возможности нанести удар.
Внезапно, в середине одного из его мощных выпадов, моё лезвие скользнуло по его предплечью, оставив тонкую кровавую царапину. Однако в ответ он смог прорваться сквозь мою защиту, оставив неглубокий ссадину на моем боку.
Бой продолжался, становясь всё более ожесточенным. Мысли о последствиях уступили место чистому инстинкту выживания. Каждый удар, каждый выпад мог оказаться решающим, но ни один из нас не желал уступать.
В конце концов, момент пришел, когда я решил изменить тактику. В следующий момент я сделал неожиданный маневр, обманув его. Мой нож вспархнул в воздухе, создавая иллюзию атаки, в то время как я нанес удар локтем в его грудь. Джиничи отшатнулся, потеряв равновесие.
Я использовал этот момент, чтобы увеличить дистанцию между нами, давая себе драгоценные секунды для восстановления.
Мы оба стояли, разделяя несколько метров пространства, оценивая друг друга. Дыхание Джиничи было учащенным, а в его глазах сверкала решимость. Мои собственные раны пульсировали болезненным ощущением, но я не позволил этому помешать сосредоточенности.
— Хороший бой, Тодзи, — произнес он, поднимая нож. — Но я должен выполнить приказ, и смыть с семьи позор.
— Ты всегда был послушным сыном, — отозвался я, настроившись на продолжение боя. — Но так просто я тебе не дамся.