Глава 24
Лата
Ступенька за ступенькой, события заволакивают глаза, будто вижу повсюду кровь, чувствую её металлический запах, мелькают передо мной тела с перерезанными горлами в лужах красной жидкости. Выдергиваю себя из воспоминаний, заставляя принять самый стальной облик, ведь сейчас мне предстоит встретиться с убийцами лицом к лицу. Сегодня она сами пришли ко мне в логово, а дальше дороги назад нет, больше нет спасения. Длинный коридор ведет в подвальное помещение, мою личную камеру пыток, открываю дверь и яркий белый свет врезается в глаза, но самое главное – три тела привязаны к столбам, руки и ноги перевязаны, глаза закрыты, накачали их хорошо, но недостаточно, чтобы отключиться надолго, совсем скоро очнуться. На мне черные джинсы и кофта, парик я не стала надевать, также, как и линзы, пусть видят, кто пришел за ними, хотя сомневаюсь, что поймут.
Первый открывает глаза, вижу страх и непонимание, пытается мычать, вырываться, но веревки крепкие, а во рту тряпка, ничего кроме тихих всхлипов не удается. Подхожу ближе и смотрю в черные глаза, молчу, хочу создать более нагнетающую обстановку, видно, что он ничего не понимает, но знает, что конец близок. Стук в дверь, тут в глазах парня появляется меленькая искра надежды, но тут же тухнет, когда заходит один из моих вышибал и передает мне пистолет. Так интересно наблюдать за эмоциями людей, я всегда это обожала, поглощаю глазами каждый порыв, пока он не опускает глаза в пол, будто повинуясь судьбе, нет борьбы в глазах, нет надежды, как я и хотела.
Беру нож и медленно подхожу к очнувшемуся, его глаза округляются от страха, начинает дергаться еще сильнее, но я лишь разрезаю тряпку, закрывающую рот. Он начинает орать, а я быстро провожу ножом по его щеке, кровь начинает хлестать из раны и говорю:
- Еще один звук и будет хуже. Понял? Кивни, если понял. Будешь говорить только, когда я скажу.
И он кивает, молчит, видно, что боится до смерти, но взгляд держит, хоть так интереснее.
- А теперь, давай, рассказывай, что случилось в этом доме 10 лет назад? И сразу пропустим стадию отрицания, говори прямо, я итак все знаю, хочу послушать из первых уст. – сталь в голосе, почти выплевываю слова.
- Я.. я не виноват, не виноват, это все он! – тычет пальцем в своего соседа, - это он приказал, а я что, лицо подневольное, нам сказали идти, убить всех, чтобы не осталось свидетелей, вроде как кровная месть… - тихо, но на эмоциях выливает парень и замолкает, видя, как начинают плясать искорки в моих глазах.
Что же за чувство? Наслаждение от слабости этих людей, убийц. Аж мурашки по коже, как же хочется отрубить им каждому пальцы на всех руках, вырезать язык, выдрать зубы, а потом перерезать глотку. Сама пугаюсь себя, но не время для слабости.
Вижу, как постепенно открывают глаза еще двое, также начинают дергаться, но быстро успокаиваются под моим пристальным взглядом.
- Ну что, дорогие, сейчас я сниму с вас повязки, и вы молча будете слушать меня, а потом отвечать на мои вопросы прямо и четко, если пойму, что лжете, можете прощаться уже сейчас со своими языками. – говорю я, подходя с ножом и срезая ткань сначала у одного, потом у другого. Молчат, какие послушные, хорошо. Хотелось бы побольше эмоций, а так даже неинтересно как-то, где слезы, мольба, крик?
- 10 лет назад ваша шайка перерезала всех людей в этом доме, непонятно зачем и почему. Так вот хочу представиться – Лата Раджпут, дочь Синха Раджпута и Ароры, которых вы так некрасиво убили. – по мере моих слов оживают, в глазах появляется недоверие, заинтересованность, удивление. Конечно, не ожидали они, что я вообще жива, не догадывались, кто присылает им коробочки. – Хочу услышать ваши версии произошедшего, кто виноват, чей приказ, какая цель? Сначала ты, говори! – указываю на третье подвешенное к столбу тело.
- Нам сказали, что дело крайней важности, убить всех, под чистую, чтобы остались только тела, но можно не осторожничать. А приказ от него был, – опять указывает на среднего. Что ж, разберемся и с тобой сейчас. – Мы пробрались в дом, убили охрану, это было нетрудно, а затем до хозяев добрались, быстро убрали их и ушли, навели беспорядок, чтобы обставить все как кражу, облаву. – замолкает, смотрит в глаза, будто не боится, конечно, что же ему может сделать девчонка.
Хватаю пистолет и отправляю две пули в обе ноги, он вскрикивает, больно, наверное, вот теперь вижу, что воспринимаюсь уже иначе, следом стреляю в руку первому, с кем говорила, также взвывает от боли, отлично.