— Это вообще когда-нибудь закончится? — ее голос пропитан страхом.
Я глубоко вздыхаю. У меня просто нет права сказать ей правду, но и врать я тоже не могу, поэтому просто говорю:
— В любом случае, я всегда буду рядом.
Она тоже вздыхает.
— Я так и знала…
Через пару часов, когда Энни уже спит, я тихонько прокрадываюсь в свою комнату и тоже засыпаю.
Будят меня несколько женских голосов и запах чего-то вкусного. После такого сна, спать хочется еще сильнее, но голод все же заставляет меня подняться и начать этот день.
После душа я спускаюсь на кухню и вижу там Энни, которая помогает Мегз что-то готовить. Первой меня замечает наш бывший ментор.
— Мы не слышали, как ты встал, мальчик мой, — она улыбается и, честное слово, в доме становится светлее.
Я подхожу к ним и вначале чмокаю старушку в щеку, а потом прижимаю к себе Энни:
— Все хорошо? — шепчу ей я.
— Да… — она вздыхает. — Мегз сказала, что ты совсем исхудал, потому что я морю тебя голодом. Так что сегодня нас ждет вкусный обед.
— Ммм, я уже предвкушаю это, — говорю я и замечаю, с какой лаской на нас смотрит та, благодаря которой мы еще живы.
— Мои дети не должны быть тощими как селедки! — Мегз показывает пальцем на худенькую, хрупкую Энни, а я улыбаюсь, в очередной раз услышав, как она называет нас «своими детьми».
— Я же не виновата, что от природы тощая как селедка! — смеется Энни и выпускает меня из объятий, возвращаясь к готовке.
— Ничего, ничего. Буду почаще к вам заходить и подкармливать. Мои фирменные пирожки твою «природу» мигом переделают!
Я отворачиваюсь и смотрю в окно: солнце светит ярко, но волны слишком высокие для того, чтобы рыбачить. Соседские дети играют с котенком и так заливисто смеются, что я тоже улыбаюсь и представляю, как через несколько лет мы с Энни тоже заведем ребенка.
Но потом перед глазами встает сцена Жатвы. Ребенок двух победителей — лакомый кусочек для Капитолия. Я вздрагиваю и отворачиваюсь от окна, только лишь стоит подумать о том, что мой сын или дочка попадут на арену.
Мегз, которая, кажется, читает мои мысли, замечает мою реакцию и грустно кивает. Она уже говорила, что пока существуют Игры, мне нельзя заводить детей. Плюс она слишком переживает из-за Энни, потому что и без того с детства запуганная девушка теперь устает даже от обычной прогулки до берега или от долгого разговора. Каждую смерть она переносила слишком тяжело. Сама пару раз была на волоске от гибели. Потеряла единственного друга, но в конце чудом спаслась.
Я трясу головой, пытаясь не думать о том, что было бы со мной, если бы она не вернулась.
— Что с тобой? — испуганно шепчет Энни.
— А? Нет, ничего…
Она хмурится. А я в который раз удивляюсь тому, как она может безошибочно распознать мою ложь.
Для этих двух женщин, которые сейчас готовят обед, я — открытая книга. И было бы удивительно, если бы все было иначе. Отберите у нас друг друга, и мы сойдем с ума или умрем. Опытом проверено…
— Ты такой сонный. Все из-за того, что я тебя разбудила? — она виновато заглянула мне в глаза.
— Нет, нет. Просто устал.
— Устал от того, что я достаю тебя целыми днями…
— Перестань, Энни! — я взял ее за руку и приложил ладошку к своей щеке. — Я готов видеть тебя целыми днями и с радостью исполню любой каприз, так что… — я вдруг вспомнил, что собирался сделать еще ночью. — Точно! Пойдем, покажу кое-что.
— Что? — она посмотрела на меня с любопытством.
— Узнаешь, — я чмокнул ее в лоб и повернулся к Мегз. — Я украду у тебя помощницу на пару минут?
— Как будто вам хватит пары минут, — усмехнулась Мегз и вернулась к плите.
— Она слишком хорошо нас знает, — прошептала с улыбкой Энни, когда мы поднимались по лестнице.
— Это точно, — согласился я.
В моей комнате, кроме кровати, стоял одинокий шкаф и маленькая тумбочка. Энни всегда говорила, что обстановка здесь напоминает больничную палату, только все немного разноцветней.
Она по-хозяйски зашла внутрь и уселась на кровать.
— Что ты хотел мне показать?
Я кивнул:
— Вчера ночью я вспомнил, что у меня есть кое-что, что должно успокаивать тебя. Я подумал, что если это будет находиться у тебя в комнате, ты будешь чувствовать себя немного защищенной, — на секунду я остановился. — Пообещай сразу не пугаться.
— Что это такое? — она по-детски улыбнулась. — Маленький монстр, надрессированный меня защищать?
Я не смог сдержать улыбки:
— Почти.
Энни изогнулась на кровати, чтобы увидеть, что же такое я прячу в шкафу. Маленький сверток по размеру напоминал булку хлеба, завернутую в ткань. Она захлопала в ладоши и запищала: