Кое-кто с опаской посматривал на Есаи. «Сумасшедший он, что ли?» Но его спутники глядели уважительно на своего товарища, было видно, что Есаи пользуется признанием среди бедняков.
Мхитар поднял руку. Стало тихо. Вытянув шею и опершись на плечи стоявшего впереди низенького Цатура, Есаи с открытым ртом уставился на спарапета.
— Народ любимый! — громко начал Мхитар. — Всесильным милосердием господним и кровью вашею отныне и навеки вы освобождены от персидского владычества…
— Да здравствует свободная земля!.. — загремело эхом ущелье. Голоса слились в восторженный, угрожающий гул.
Бархудар наклонился к Егану:
— Не оглох еще от этого рева?
— Оглохнешь. И все равно держи уши открытыми, а рот закрытым, — посоветовал Еган.
Мхитар говорил горячо. Он перечислил победы, которые были одержаны над персидским шахом и ханами. Затем взял у Тэр-Аветиса свиток и приложил ко лбу висевшую на красной нитке печать. Поцеловав бумагу, он развернул ее и прочитал:
— «С сегодняшнего дня упраздняется подушный налог, который взимался с находящегося под нашим владычеством народа…»
— Отдадим жизнь!.. — выдохнуло тысячеголосое горло.
Долго не смолкал народ, но когда Мхитар снова поднял руку, сразу наступила тишина.
— «Отнятые у персиян наши земли — поля, сады, луга, воду — делим между безземельными рамиками и поселянами. Семье каждого рамика дается два сомара пахотной земли, пастбище, сенокос, а также право бесплатного пользования водой…»
Радость народа уже не знала удержу. Взлетали шапки. Люди кричали до хрипоты. Обнимались, целовались. Казалось, что все обезумели. Только мелики стояли молча, сохраняя торжественность. Хотя они и не выказывали страха, но именно страх сковывал их чувства.
Отчаянно расталкивая собравшихся, Есаи пробрался к Аракелу и протянул руку к лежавшему у него на плечах ягненку.
— Дай брат Аракел, молю тебя, дай, — попросил он.
Аракел никак не мог взять в толк, чего хочет от него Есаи. Тогда тот рванул к себе ягненка и, обхватив его, ринулся к камню правосудия. Даже воины не успели помешать ему. Опустившись на колени перед священным камнем, Есаи застыл в напряженном ожидании.
— «С сегодняшнего дня запрещаются телесные наказания, — восклицал Мхитар. — Тот из господ, который осмелится нанести хотя бы один удар своему рамику или крестьянину, взамен получит десять».
— Да будут благословенны твои уста, Мхитар! — забурлила, всколыхнулась толпа, и вновь замелькали в воздухе шапки.
Чернее угля стало лицо у мелика Бархудара. Костлявыми пальцами сдавил он серебряный кончик пояса.
— Светопреставление, Мигран, — заскрежетал он зубами. — Отныне мы собаки, падаль, отбросы. Теперь хозяин — рамик. Слышишь?
Сын с силой дернул отца за рукав, умоляя взглядом, чтобы замолчал.
Есаи кинул к ногам Мхитара белого ягненка и заколол его.
— Да будет принята жертва!.. — кричал народ.
Есаи схватил руку Мхитара, поцеловал свиток с указом.
— Ради земли Армянской жизни своей не пожалеем!.. — крикнул он, обращаясь к народу и побежал к своим товарищам.
Мхитар, пользуясь случаем, шепнул Тэр-Аветису:
— Взгляни на Бархудара, он словно топорище проглотил.
— Пускай жарится. Ты делай свое…
— «Отменяется кор и бегар, — продолжал спарапет. — Каждый дым будет давать мелику только десятину».
Впечатление от этих слов было ошеломляющее.
— «Рамикам и крестьянам, живущим под нашей властью, дается право продать свою землю и дом и беспрепятственно переходить из одного меликства в пределы другого по воле своей и желанию».
— «Разбойник!..» — процедил сквозь зубы Бархудар, и рука его невольно потянулась к мечу.
— «Стадо без пастуха сделается достоянием волка и будет обречено на погибель, говорили наши святые отцы. Поэтому повелеваем покоряться господам вашим. Кто подымет руку на добро или владения мелика, будет осужден на смерть. Каждая семья обязана дать по одному воину в войско мелика для постоянного служения».
По рядам меликов прошел довольный шепоток. Когда же спарапет объявил, что отнятые у персиян мельницы, маслобойки, леса, равно как лавки и базары, навечно отдаются в собственность меликам, те облегченно вздохнули. У Бархудара даже глаза загорелись. Паки подмигнул отцу:
— Теперь ты видишь, что и нас не обделили? — И крикнул: — Да здравствует Мхитар!