Рай обнял ее и нашел губами ее губы. Запах сена и цветов, который она вдохнула, казалось, исходил от его кожи и волос. Закрыв глаза, Рита вдруг увидела раскинувшееся над ее головой ярко-голубое небо в пышных, как юбки танцовщиц-виллис из «Жизели», облаках.
Звук тихий и одновременно резкий, как влажный треск разрезаемой плоти – это от затылка и вдоль спины, до самой ложбинки, просвистела, прозмеилась «молния». Плотная эластичная ткань была стянута с плеч, талии, бедер и брошена на плетеное кресло. «Если закричишь, – услышала она прямо над ухом, – я разобью аквариум, проснется Вера, рыбки погибнут, гости бросятся смотреть на тебя, голенькую, а я уже все равно не остановлюсь…» И она молчала. На деревянных досках, под тихий плеск воды в аквариуме и шелест овеваемых ветром комнатных растений Рита качалась в объятиях незнакомого мужчины до тех пор, пока не почувствовала в себе невероятно сильную и сытую бурю, судорожный шторм, после которого наступила оглушительная, ватная тишина. Тело ее обмякло, а взгляд теперь уже с равнодушием скользил по мерцающим в зеленоватой воде аквариума перламутровым рыбкам.
Амфиарай помог ей застегнуть платье и подняться. Тяжело дыша, он достал из кармана платок, вытер пот с ее лба, со своего, потом поцеловал ее и усадил, безвольную, как куклу, в плетеное кресло. Достал ручку, вырвал из блокнота листок бумаги:
– На, пиши…
Она непонимающе смотрела на него.
– Пиши: «Оскар, я жива и здорова. Я позвоню тебе. Рита».
И она написала. Рай, вырвав у нее из рук листок, спрятал его в карман.
– У меня внизу машина.
Пуповина разрывалась на глазах, кровеносные сосуды разлетались в пыль, лопались тонкие перегородки плоти, образовывая кровавый, вакуумный тоннель. А впереди была свобода, непредсказуемость, жизнь, заполненная до краев событиями, переживаниями, впечатлениями и переливами чувств.
Они незаметно покинули квартиру Ащепковых, сели в черный запыленный автомобиль, припаркованный прямо возле подъезда, и, резко развернувшись, помчались в сторону Садового кольца.
Глава 7. Рай в загородном доме
Амфиарай спал, раскинув руки на черных простынях, и его совершенное тело обдувал ворвавшийся в распахнутое окно свежий ветер. Вокруг кровати на полу были раскиданы подушки, книги, журналы, пепельницы, коробки с сигарами и конфетами. На столе стояла высокая корзинка, доверху наполненная апельсинами. Еще вчера вечером они служили им, безумным, бильярдными шарами, лениво перекатывающимися по зеленому сукну и не желающими помещаться в лузы. Весь огромный дом служил им вот уже несколько дней, как верный и умный пес. К услугам ослабевших от страсти Риты и Рая был бассейн, джакузи, бар, теннисный корт и четыре спальни. «Ни о чем не думай», – говорил Рай, заметив затуманившийся печалью взгляд Риты, в тот момент, когда мысли ее плавно перетекали к Оскару. «Как я могу не думать о нем, если он наверняка ищет меня, думает обо мне, обзванивает больницы и морги?» В такие минуты она жалела, что была так откровенна с Раем, что рассказала ему многое из своей ранней супружеской жизни. «Ты прожила с этим человеком почти десять лет, что связывало тебя с ним?» «Тебе не надо этого знать», – отвечала она намеренно грубо, оставляя невысказанной ту часть жизни, о которой имел право говорить только Оскар, да и то только как врач. «Мне нравится, что ты так отвечаешь. Но, с другой стороны, этот ответ не подходит для той Риты, которую я встретил там, у Ащепковых. Ты сильно изменилась за последние дни».
Она и сама знала, что изменилась. Сначала морально – ушла от мужа прямо с вечеринки, даже не попрощавшись. Так поступают бунинские барышни, миллеровские стервы, сагановские красавицы и бунюэлевские роскошные шлюхи. Затем физически. Она словно освободилась, разорвала все путы, которыми ее связывал, обволакивал страстный (теперь-то она это понимала) и чувственный собственник Арама. Исчез страх перед ним. «Ну и пусть ищет, находит и упрекает. Мне тоже есть, что ему сказать». Хотя на самом деле ничего такого не было. Просто сама мысль о том, что она встретит здесь, в другой жизни, своего Оскара, казалась ей нереальной. Он там, где-то в кипящей и бурлящей Москве, трудится в своей клинике, прослушивает деревянной трубочкой (похожей на детскую игрушку) вздувшиеся животы своих хронически беременных пациенток. И этот загородный дом с обнаженным Амфиараем, бильярдными шарами в виде апельсинов и мягкими просторными спальнями просто выпал на время из времени и ждет часа, когда ему позволено будет снова превратиться в черную запыленную машину, стоящую возле подъезда Ащепковых, или в гостиную Веры, заполненную подвыпившими гостями, среди которых достопочтенный Оскар Арама собственной персоной…