Миссис Морган хвалить воспитанницу не желала, зато не уставала повторять, что Элинор обладает грацией неотёсанного полена, а потому ни одна здравомыслящая труппа никогда с такой неудачницей не свяжется. Тогда мнение миссис Морган было для неё непоколебимым авторитетом. Элинор била стены в раздевалке и в душевой кулаками, выпускала пар, а потом забивалась в тёмный угол и рыдала там, размазывая сопли по лицу. В мечтах — своих и родителей, отдавших её на растерзание мегере, — исполняла главные роли в многочисленных постановках, а на деле оставалась седьмым лебедем у пятого пруда.
Уже тогда следовало задаться вопросом, почему же великая балерина, гонявшая своих подопечных в зале, будто одержимая, довольствуется исключительно работой в студии, а не блистает на сцене, но Эл была ребёнком и не задумывалась о подобных вещах.
Хантер над делами матери откровенно посмеивался, но исправно торчал в студии, подставляя крепкое плечо всем, кого в порыве гнева размазывала по стенам миссис Морган. Тандем хорошего и плохого полицейского на балетный лад.
— Это охренительный способ снимать тёлок, — признался он, улыбнувшись и застегнув ширинку.
Время и место сообщить о своих пикаперских секретах подобрал идеально. Сразу после того, как очень романтично лишил её девственности в студийном сортире. Было больно, быстро и не слишком интересно — втянуться в процесс и насладиться не удалось. Всё закончилось раньше, чем она представляла. Признание прозвучало в тот миг, когда она как раз оторвала внушительный кусок бумаги и стирала кровь, стекавшую по бедру. Пока приводила себя в порядок, красавчика Хантера потянуло на откровения.
— Рабочий метод? — поинтересовалась она.
— Более чем.
— И какая я по счёту?
Он принялся загибать пальцы, подсчитывая, а затем сообщил с неизменной лучезарной улыбкой:
— Седьмая. Эй, ты же не обиделась, Эл?
— Я в восторге, — сообщила она, бросая окровавленную бумагу в ведро. — Всегда мечтала стать седьмой у кого-нибудь.
Подхватила сумку со сменной униформой и зашагала прочь, лишь на выходе из студии вспомнив, что испорченные, надорванные трусики остались в злосчастной кабинке. Возвращаться не стала. Без того было паршиво. К горлу подступил ком, силуэты размывались от выступивших на глазах слёз. До признания она наивно верила, что к ней действительно относятся по-особенному. Оказалось, нет. Не единственная — всего лишь одна из. И даже не первая. Отличная прививка от наивности.
Стоя на лестнице, Элинор решила бросить не только Хантера, но и балетную студию. Перевернуть страницу и начать писать историю с чистого листа. От второго удалось избавиться в два счёта. Родители не стали возражать. Видимо, тоже смирились с тем, что не быть дочурке великой танцовщицей, поберегли нервы и ей, и себе, позволив выбирать хобби на свой вкус.
Вычеркнуть из жизни Хантера не удалось. Он вернулся на следующий день. Позвонил рано утром и предложил встретиться. Пришёл на встречу не один, а в компании приятелей, о которых много рассказывал. Такие же, как он, ученики частной школы. Тогда они грезили созданием своей музыкальной группы и искали девушку, способную занять место у микрофонной стойки. Хантер назвал Элинор девой с ангельским голосом. Когда успел это понять? Да прямо там, в туалетной кабинке. Мини-прослушивание. Но если есть желание, можно повторить ещё раз. Не со всеми, конечно. Только с ним.
Элинор сама не поняла, почему не врезала ему по лицу и не ушла сразу, а согласилась. Не на повторное прослушивание, а на место у микрофона. После, — и на странные отношения, отнявшие у обоих почти десяток лет жизни. До тех пор, пока смерть не разлучила влюблённых. Долго и счастливо досталось кому-то другому, но никак не им.
Культовой рок-группы из них не вышло. А с момента поступления в университет выбранный прежде курс резко сменился. Творчество осталось, направление выбрали другое. Полный комплект. Вместо привычного расклада: ударник, клавишник, гитарист и фронтвумен получили другой набор. Продюсер, режиссёр, сценарист и потенциальная исполнительница главной роли. Они сняли фильм, и он неожиданно выстрелил, а Элинор проснулась звездой. И к чёрту тот балет, да сцену. Камера и признание со стороны киноакадемии манило её куда сильнее.