— Но... — растерянно выдала Элинор, привыкшая уже к компании других мужчин и, наверное, впервые в жизни растерявшаяся.
— Хочу, чтобы в этом фильме была лесбийская сцена, — невозмутимо произнёс Хантер, вооружаясь любимой камерой. — В противном случае, и самого фильма не будет. Возьму в разработку другой сценарий. Надеюсь, это понятно? Итак... Камера, мотор. Детки, начали.
Старлетка оказалась куда более деятельной и раскрепощённой, чем Элинор. Сообразила, что господин продюсер жаждет видеть перед собой инициативных особ, потому взялась за дело с энтузиазмом. А, может, дело было в том, что перед важным визитом она умудрилась где-то раздобыть и скурить косяк — от волос пахло соответственно.
Элинор, в отличие от неё, закрыть глаза и молча отдаться не смогла. Незнакомка не походила на мужчину. И даже с закрытыми глазами расслабиться не получилось. Всё закончилось быстро. Хантер подошёл к кровати, схватил Элинор за руку и буквально вышвырнул из номера. Дверь захлопнулась, одежда осталась там. Главная роль в фильме досталась начинающей актрисе. О том, какой ценой, газеты умолчали. Секретами кинокухни с ними никто не поделился.
То, что сегодня Хантер никого не приглашал, было удивительно. Это открытие нисколько не успокаивало, заставляло нервничать сильнее прежнего.
— Готова, дорогая? — поинтересовался Хантер, подойдя ближе.
Элинор шумно сглотнула.
Подошва соприкоснулась с кружевом, прижимая его к полу.
— Шире ноги, — выдохнул Хантер.
Когда она сжала их сильнее, а не развела в стороны, как он того хотел, лицо помрачнело. Он склонился к Элинор, ухватил за подбородок, пристально посмотрел.
Камера продолжала фиксировать происходящее.
— Сделаем по-другому, — нисколько не расстроился Хантер.
Звук расстёгиваемой молнии чиркнул по нервам. Элинор закрыла глаза. Она бы сделала это. И, возможно, даже получила бы удовольствие, если бы не грёбаная съёмка. Если бы не затянувшаяся игра, осточертевшая всем, кроме Хантера, продолжавшего клепать короткие видео по одному и тому же сценарию, с минимальными поправками.
Для него секс — не один из источников наслаждения, не способ расслабиться. Для него секс — работа. Важная её часть.
Влажная головка уткнулась в губы. Рука сильнее сдавила челюсть, заставляя открыть рот.
— Соси, потаскуха, — насмешливо произнёс Хантер.
Элинор с трудом протолкнула слюну в горло. Сверху на неё смотрели двое. Хантер. И его камера. Проклятая камера, продолжавшая запечатлевать на плёнке сомнительные действия и отнюдь не восхитительные моменты. Элинор высунула кончик языка, осторожно прикоснулась к головке, ощутив солёный привкус.
Коротко вскрикнула, когда её схватили за волосы на затылке и заставили уткнуться носом в пах.
Сотрудники газет, освещавших события светской хроники, не уставали писать, что эти двое — образец идеальной пары. Хантер — мужчина-совершенство, мечта любой женщины. Элинор была готова поспорить с каждым, кто выдавал подобную ахинею.
Она ненавидела его запах, его вкус, его татуировку, которую сейчас могла бы прекрасно увидеть, если бы открыла глаза. Паутина, местами разорванная. И лезвие. Тотальная гадость, полное отсутствие чувства стиля. Набитая по пьяной голове дрянь, которой Хантер тоже гордился.
Схватив Элинор за волосы, он так до конца и не разжал руку. Раз не стала делать всё самостоятельно, придётся подчиняться, подстраиваться под чужие желания и исполнять их. Она давилась слюной, задыхалась и всхлипывала. Он толкался ей в глотку и продолжал съёмки, хмыкая удовлетворённо и натягивая её рот на свой член сильнее прежнего. Отпускал деловитым тоном комментарии об удачных кадрах. Кончал на лицо, как в самом примитивном порнофильме. Результатом остался доволен, решил сменить ракурс.
Установил камеру на столе, вернулся. Одним рывком развёл Элинор ноги и опустился на колени.
— Хочешь? — спросил иронично.
— Урод. Сука. Ублюдок... — выдохнула она, запрокидывая голову и воя то ли от бессилия, то ли от наслаждения, когда его язык скользнул в вагину, старательно вылизывая, а пальцы стиснули бёдра до синяков.
— Что ни говори, а на свете есть человек, которого ты ненавидишь больше, чем меня, — произнёс Хантер, демонстративно пошло провёл языком по губам и усмехнулся. — Кончая от моих действий, себя ты ненавидишь в разы сильнее.
— Роль... — хрипло выдохнула она.
— Тебе не достанется. Героиня должна выглядеть сломленной, а ты меня мысленно гвоздями к стене приколачиваешь. Не пойдёт. Найду другую. Актрис и актрисулек — дохера и больше. Ты не справляешься, малышка. Застряла в одном амплуа и не желаешь развиваться. Моя мать была права. Ты просто бездарность.