*
Машину тоже он ей подарил. Бери, пользуйся, наслаждайся, блистай.
Он же эту машину и испортил. Бери, пользуйся, врезайся во что-нибудь, умирай. Уходи красиво, въезжай на тот свет прямиком на роскошном авто.
Тогда она об этом, конечно, не знала. И не догадывалась. Села за руль. До места назначения уже не добралась. Дура, язык без костей. Нарушила правила игры, решила отрезать ниточки и свалить от своего кукловода.
За пару недель до аварии крупно поскандалили.
Он ей прямом текстом сказал:
— Не уйдёшь, я тебя не отпускаю.
— Почему?
— Не наигрался, — ответил, дёрнув плечом; приложился к стакану.
Элинор хлопнула дверью и ушла. Спряталась в своей комнате, села прямо на пол, потянула платье, обнажая одно плечо и рассматривая внимательно. Синяки. Один другого уродливее. Напоминание о недавней драке. Во время съёмок их гримировать подолгу приходится. Объяснение всегда одно. Дура неуклюжая, не смогла на каблуках устоять. Оступилась, с лестницы упала. Хорошо, что одними гематомами отделалась — без переломов обошлось. Ей то ли верят, то ли нет. Плевать. И на осуждение, и на жалость, и на кино. В бездну этот мир и всех, кто его наполняет. Хватит. Хватит с неё! Кто-нибудь слышит этот крик? Кто-нибудь готов протянуть руку помощи?
Тормоза отказали через день после завершения съёмок. Очередное проявление предусмотрительности и рационализма. Довести до конца, поставить точку и только после этого убирать марионетку, чтобы лишних трат не было.
Боль, жар, пламя, боль. Снова. И снова. И снова. Адская просто. До потери сознания. Операционный стол и приговор-диагноз.
Ну что ты, милая... Почему плачешь? Это не конец света, верно?
Сука. Сам-то на своих двоих прыгать продолжал, как ни в чём ни бывало. Премьеры, кинофестивали, очередные церемонии награждения, вереница новых муз, вокруг которых будет прыгать с камерами и пихать им свой хер в глотку. Не конец света, конечно.
Элинор учится жить без ног. Они есть, вон, торчат две бесполезные палки, но двигаться самостоятельно отказываются. Беспомощная, как новорождённый щенок. Ни встать, ни сесть самостоятельно. Ничего. Сплошная полоса унижения.
И тут он. В гости. С цветами. Хотел передать с курьером, но решил лично. Нас весь так много всего связывает, дорогая моя. Нам ведь так хорошо было вместе. У меня подарок.
Фантастическое предложение. В подарочной коробке — пистолет. Всё для тебя, родная. Слышал, ты не хочешь жить? Можешь воспользоваться. С доставкой на дом, от чистого сердца.
— А если я не себя, а тебя убью? — спрашивает она, когда он кладёт пистолет на стол, но отпускать не торопится.
Вторая ладонь скользит под подол короткого чёрного платья. Уверенно, как и всегда. Ни тени сомнений. Пальцы отодвигают в сторону тонкое кружево. Губы кривятся, придавая лицу обиженное выражение.
— Надо же. Сухо, как в пустыне. Совсем не рада меня видеть?
— Нет.
Хантер сдаётся не сразу. Поглаживает привычными, знакомыми жестами, трёт большим пальцем клитор. Реакция нулевая. Ни намёка на возбуждение.
Пальцы сухие, на лице — брезгливость, а глаза холодные-холодные.
— Теперь наигрался?
— Теперь — да. Не люблю сломанные игрушки. Пусть он тебя забирает, если ты ему такая нужна.
— Ты на прошлый вопрос не ответил.
— Относительно?
— Подарок твой сегодняшний. Не боишься, что я его использую не так, как тебе хочется?
— Ты не сможешь, — смеётся Хантер. — Ты трусиха.
Он уходит. Ещё немного, и выйдет из гостиной. Ещё немного, и она останется одна. Трусиха, просто бездарность. Ну-ну. Конечно. Самое время переломить мнение о себе.
Элинор хватает пистолет и стреляет, почти не целясь. Несколько раз. Хантер ничего не успевает сказать. Ни удивиться, ни восхититься. Он валится кулём на начищенный мраморный пол, и под ним разливается лужа крови.
Элинор выдыхает, продолжая крепко стискивать оружие в ладонях. А потом набирает нужный номер:
— Помоги мне.
*
Когда все расходятся, она поднимает вуаль и задумчиво смотрит в окно. Последним уезжает Джек. Единственный, кто остаётся, — Спенсер.
Он опускается перед ней на колени. Целует холодные руки, пальцы — по одному. Обнимает колени. Мечтатель Спенсер. Он верит, что однажды она поднимется и начнёт, как прежде, легко скользить по паркету на огромных шпильках.
Он её любит. Он всё для неё сделает. Кроме того, что ей действительно нужно. Единственное, что ему не под силу — вытравить из её мыслей тьму воспоминаний о Хантере. Слишком много Моргана было в её жизни. Передозировка сволочного ублюдка в крови.