Переплыв реку, путники устроились на ночлег под большим деревом. Рама и Лакшмана отправились на охоту и добыли кабана. Братья договорились охранять Ситу и друг друга. Лакшмана должен был идти первым, за ним Сита и Рама. Изгнанники долго не могли уснуть. Они говорили об Айодхье. Из опасения, что злая Кайкейи будет чинить матери страдания, Рама попросил Лакшману вернуться и оберегать Каушалью. Он упрекал отца за то, что тот позволил женщине завлечь себя в ловушку. Лакшмана успокоил брата.
– Не плачь, – сказал он, – ибо твои страдания ранят наши с Ситой сердца. О Рама, я не могу жить без тебя, как не может жить рыба, извлеченная из воды. Я не хочу возвращаться без тебя к отцу, не хочу видеть Шатругхну, Сумитру, даже небеса мне не в радость без тебя.
Рама утешился и вместе с Ситой заснул под деревом, а Лакшмана охранял их сон.
На следующий день они достигли священного места, где Ганга сливается с Джамной. Здесь путники увидели хижину Бхарадваджи. Мудрец с радостью приветствовал гостей. Он посоветовал им отправиться к горе Читракута.
– Там вы сможете обрести пристанище, – сказал Бхарадваджа. – Вы будете жить в густом лесу, населенном павлинами, могучими слонами и оленями. Вас будут окружать реки, луга, пещеры и источники, слух ваш будут услаждать крики павлинов и рев оленей, там вы найдете себе пропитание – коренья и плоды.
Мудрец рассказал путникам, как найти дорогу к горе Читракута. Сперва следовало пересечь бурные воды Джамны, затем миновать большую смоковницу Шьяма и, наконец, пройти через лес.
Попрощавшись с Бхарадваджей, Рама, Сита и Лакшмана пересекли Джамну на плоте и подошли к Шьяме. Сита вознесла молитвы Джамне, совершив подношения реке и моля о благополучном возвращении Рамы. Она поклонилась и смоковнице Шьяме, обратившись к ней со сложенными руками:
– О великое дерево, кланяюсь тебе. Да исполнит мой супруг свой долг, и да пошлют нам боги счастье снова увидеть Каушалью и Сумитру.
Встречая по дороге незнакомые ей деревья и цветы, Сита засыпала Раму вопросами, а Лакшмана срывал для нее цветы и плоды. И ручьи, и крики павлинов, и слоны, и обезьяны – все услаждало взор и слух Ситы.
На второй день путники подошли к горе Читракута, где находилось жилище Вальмики. Риши тепло приветствовал гостей, и Рама рассказал ему о случившемся в Айодхье. Затем Лакшмана принес ветви деревьев и братья построили добротную хижину с крышей из листьев. После этого Лакшмана отправился на охоту, принес оленя и зажарил его. Рама совершил священный ритуал в честь богов. Войдя в свой новый дом Сита, Лакшмана и Рама возрадовались и перестали горевать о своем изгнании.
Смерть Дашаратхи
Айодхья погрузилась в печаль, и не найти было ее жителям утешения. На пятый день изгнания Рамы, когда Каушалья, вне себя от горя, позволила себе упрекнуть царя, Дашаратха вспомнил о злодеянии, совершенном им в молодости. Теперь настала пора пожинать плоды, подумал царь. В тот же день он поведал Каушалье о своем грехе:
– В юности я был искусным лучником и славился тем, что мог попасть в цель не глядя, по одному лишь звуку, издаваемому зверем. Тогда я еще не был женат на тебе, о Каушалья. Это случилось в один из дней, когда после целой череды дней иссушающей жары пошел дождь. Лягушки и павлины издавали радостные крики, листва деревьев трепетала от ветра и дождя, по холмам стекали потоки воды. В этот день я отправился на охоту к реке Сараю. Здесь я услышал звук, похожий на тот, что издает кувшин, наполняемый водой. Было темно, и я ничего не видел, но, решив, что это слон, я выпустил стрелу в направлении издаваемого звука. Услышав громкий стон, я выбежал на берег и увидел отшельника, пронзенного моей стрелой. Он попросил меня привести его отца, живущего неподалеку, и вскоре умер. Я разыскал отца и мать несчастного, которые уже начали тревожиться из-за долгого отсутствия сына, и рассказал им о содеянном мною. Риши, который одним своим словом мог стереть меня в прах, пощадил меня, ибо я был честен с ним. Во время совершения погребального обряда погибший сын явился отшельникам в виде божественного существа, возносящегося на небо. Тогда родители его вступили в погребальный костер и, умирая, прокляли меня, предсказав, что мне самому суждено умереть, горюя о сыне.
– Теперь я понимаю, о царица, что пожинаю плоды содеянного мною. Воистину глуп тот, кто совершает поступки, не задумываясь о последствиях! Тот, кто срубает манговое дерево, не дождется плодов. Так же и со мною: я умру от горя, не дождавшись Рамы. Я словно лампа, чей свет угасает, когда заканчивается масло. О Рама, о Каушалья, о несчастная Сумитра, о жестокая Кайкейи!
Стеная и плача, царь Дашаратха скончался.
Когда весть о его смерти достигла жителей Айодхьи, страна погрузилась в скорбь, ибо в государстве без царя царит хаос, на смену дождям приходит засуха, люди не радуются жизни, в стране нет процветания. Страна без царя – все равно что безводная река, лес без травы, стадо без пастуха. Царь для народа отец и мать, от него зависит благосостояние подданных. Понимая это, Васиштха собрал министров и священнослужителей на совет. Решено было послать гонцов к Бхарате с просьбой незамедлительно прибыть в Айодхью. Однако гонцы не должны были извещать Бхарату об изгнании Рамы и смерти отца. В колесницы гонцов были впряжены лучшие кони, быстрые как ветер, и уже к вечеру они достигли благословенного города Гиривраджа в стране Кекайи, где у своего дяди по материнской линии жил Бхарата.
В ту ночь Бхарате снились дурные сны.
– Кому-то из нас – мне, Раме, Лакшмане или царю – угрожает смерть, – сказал он.
Вскоре после этого прибыли гонцы из Айодхьи. Бхарата тепло встретил их и осведомился, в добром ли здравии пребывают отец, царицы и братья. Гонцы заверили его, что все в порядке. Услышав о том, что неотложные дела требуют его присутствия в Айодхье, Бхарата простился с дядей и дедом и отбыл домой. С собой он увозил богатые дары: одежду, шкуры слонов и оленей, собак, быстрых скакунов. Однако, мучимый дурными предчувствиями, Бхарата не радовался подаркам. Сопровождаемый Шатругхной, он спешил в Айодхью.
На рассвете седьмого дня пути сын Кайкейи достиг этого лучшего из городов. При виде пустынных и погруженных в тишину улиц Бхарата опечалился и вступил во дворец с тяжелым сердцем. Не найдя отца в его покоях, царевич отправился к матери и припал к ее ногам. Обрадованная, Кайкейи поднялась со своего золотого кресла и спросила у сына, как прошло его путешествие. Бхарата поведал матери обо всем, а затем спросил об отце.
– Где же повелитель? Я хочу припасть к его ногам, – сказал он. – Обычно он проводит время с тобой, но твои покои и твоя постель пусты. Может быть, он у Каушальи?
– Твой отец ушел туда, куда уходят со временем все живые, – ответила Кайкейи, ослепленная блеском власти.
Потрясенный обрушившимся на него горем, Бхарата долго плакал.
– Да будет благословен Рама и все, кто был с ним в этот горький час. Но где же он, где Рама, который отныне не только брат и друг мне, но и отец? Я его верный слуга и хочу припасть к его ногам. Ступай же и сообщи ему о моем приезде. И расскажи мне, как умер мой отец и каковы были его последние слова на смертном одре?
Кайкейи рассказала Бхарате, как умер Дашаратха.
– «Да благословенны те, кто увидят возвращение Рамы, Лакшманы и Ситы!» – вот что произнес твой отец, умирая, – сказала Кайкейи.
Страшась услышать о других несчастьях, Бхарата спросил, где же теперь сын Каушальи, Сита и Лакшмана.
– Облачившись в одежду из древесной коры, Рама вместе с Ситой и Лакшманой ушел в лес Дандака, – ответила царица и рассказала сыну историю про обещания, данные ей когда-то царем, думая тем порадовать Бхарату. Но он лишь разгневался и стал упрекать мать, обвиняя ее в смерти Дашаратхи: