Он посмотрел вниз. Лестница, вернее, цепь выступов, всё ещё уходила вниз, в сияющую золотисто-медовую пустоту. Где-то там должно было быть сердце этого места. Ядро.
И тогда он его увидел. Вернее, ощутил.
Внизу, в самом центре сияния, располагалась огромная, не поддающаяся описанию структура. Она была похожа на гигантский, кристаллический улей, сотканный из того же стеклянно-органического материала. От неё исходили те самые вены-нервы. И она дышала. С каждой её пульсацией по всем «сосудам» шахты пробегала волна света, и тихий, глубокий гул, похожий на стон спящего гиганта, сотрясал ступени под ногами.
Это и был источник. Источник Шёпота, источник мутаций, источник самого Под-Слоя. Место, где реальность была тоньше всего.
Грюндхайм. Дом у Основания. Они построили свой дом прямо на крыше этого ада.
Эрих понимал, что идти дальше — значит приблизиться к чему-то, что может просто стереть его разум одним лишь чистым актом своего присутствия. Его камень горел в руке как уголёк, его пульсация была учащённой и тревожной, словно он реагировал на близость своего владыки.
Но отступать было некуда. Наверху его ждала тварь. Оставался только путь вниз — к сердцу тьмы.
Он сделал следующий шаг. И тут же почувствовал, как «лестница» под ним дрогнула. Выступ, на который он наступил, мягко подался, словно это был не камень, а хрящ. Пульсация в стенах участилась, свет стал ярче, почти ослепляющим.
И тогда из стен, из самих светящихся прожилок, начало медленно просачиваться нечто. Это не была слизь. Это была густая, сияющая субстанция, похожая на жидкий янтарь. Она стекала вниз, собираясь в капли, которые не падали, а оставались висеть в воздухе, образуя сложные, геометрические структуры. Они переливались, меняли форму, сливались и снова разделялись.
Он замер, заворожённый и испуганный. Это было одновременно прекрасно и чудовищно. В этих переливающихся формах он угадывал намёки на очертания — спирали галактик, структуру кристаллов, схемы сложных машин. Это был язык. Не язык слов, а язык чистых форм и энергий, на котором говорило само это место. И он был слишком сложен, слишком мощен для человеческого восприятия.
Одна из таких «капель», сияющая и идеально круглая, медленно подплыла к нему. Она парила в сантиметре от лица. В её глубине клубились и рождались целые вселенные из света и тени.
И в его сознании, минуя уши, прозвучал Голос. Но это не был Шёпот. Это был чистый, безразличный, всеобъемлющий Звук. В нём не было ни злобы, ни ненависти, ни даже интереса. Только констатация.
«ТОТ, КТО НАРУШАЕТ ФОРМУ. ТОТ, КТО НЕСЁТ ПАРАЗИТА ПОРЯДКА. ТВОЁ СОЗНАНИЕ — АНОМАЛИЯ. ОНО БУДЕТ ИСПРАВЛЕНО.»
Это не было угрозой. Это был приговор. Как если бы лейкоцит идентифицировал вирус.
Сияющая капля начала менять форму, вытягиваясь в острый, идеально прямой шип, нацеленный ему в глаз.
Эрих отшатнулся, прижимаясь к стене. Его рука с камнем инстинктивно поднялась, чтобы прикрыть лицо.
И случилось нечто.
Камень в его руке вспыхнул ослепительно ярко. Волна горячего, почти физического импульса прошла от него по воздуху. Сияющий шип, почти коснувшийся его века, содрогнулся и рассыпался на миллионы сверкающих пылинок, которые погасли, будто их никогда и не было.
Гул в стенах на мгновение смолк. Затем раздался новый звук — низкий, яростный рёв, исходящий откуда-то из глубин, от самого кристаллического улья. Это был рёв не боли, а гнева. Гнева на досадную помеху, на непокорную песчинку в безупречном механизме распада.
Все сияющие структуры вокруг него рухнули, превратившись в безвредную золотистую пыль. Лестница снова стала просто лестницей.
Эрих стоял, дрожа от испуга и изумления. Он не просто защитился. Он вмешался. Он нарушил процесс. Его камень был не просто щитом. Он был… инструментом сопротивления. Возможно, частью чего-то большего, какой-то иной системы, противостоящей Под-Слою.
Но теперь он разозлил хозяина этого места. Тихая, безразличная машина распада обратила на него своё внимание.
Рёв из глубин нарастал. Стены шахты затряслись. Сверху посыпались мелкие обломки. Его путь наверх был отрезан окончательно.
Внизу, у самого сердца улья, он заметил движение. Тени, огромные и бесформенные, отделились от светящегося ядра и начали медленно подниматься ему навстречу. Не слепая слизь, а нечто иное. Древнее. Стража самых глубоких чертогов.
Эрих Вольф посмотрел на камень в своей руке, затем вниз, на приближающиеся из бездны тени. У него не было оружия. Не было сил. Но у него было знание. Понимание природы врага. И крошечный кусочек власти над ним.