Старость Хельвига
Солнце слезится в глазах, будто чистят лук,по углам шуршит пестрой курицей тишина,обволакивая паклею каждый звуктабачного кашля в полынных парах вина.Дом исхожен народами, пыль соленых сапоготпечаталась прибоем в песке.Кроны каштанов раскачивают потолоки роняют рыбацкие сети на чердаке.И душа шелушится, словно луковица в тепле,все пытаясь открыть глаза,ее глубина исчезает в сыром дупле,сшибает прелью, словно солдатская кирза.Но тебя нигде нет. Только вот старость твоя,в светлом капище выставленная напоказ,принимает любого вошедшего в сыновья,благословляет, не открывая глаз.Твоя старость словно повадка лисья —ускользнуть… оставить в тоске,оказалась легка, как осенние листья,качающиеся в гамаке.
Норумбега весною
Ранней весною твой мрачный народвоспламеняется как кислород.……………………….Насмерть стоит, но идет напролом,не пережив векового надлома,солнечным щедро пригретый теплом,шарит и шарится, как помелом,или шуршит, как сухая солома,сгорбленно прячась за каждым углом.Грубый, взъерошенный, жаждущий хлебаиз золотых государевых рук,ваньку ломает, ломает каблук,выбравшись зверем из снежного склепа.Падает навзничь и смотрит на небовдребезги битым зеленым стеклом.Радостно чавкает рваный сапогв трудной дороге до отчего дома.Утлый ковчег и прогнивший чертогв поле чернеют почти незнакомо.Я бы вернулся к вам, если бы смог,перегорев от хмельного кошмара,чтоб с языка, как с глухого амбара,всей колокольною страстью удараправедным словом сорвался замок.
Славянская сказка
Разомкнулась ночь с четырех сторон.Ведьмы у царя умыкнули сон.Погрузили сон в голубой мешок,на продажу свезли в Ежевичный лог.
В Ежевичном логу мельница стоит.Эта мельница никогда не спит.Колесо ее двигает река,что течет с горы не года – века.
Мельник медленный – кости как дрова.В бороде его прячется сова.И клубится туманом мука в башке.Царский сон копошится в льняном мешке.
Он, не названный гостем здесь дорогим,недоволен платьем своим плохим.Подавай ему тонкий батист – не лен.Рассердился старик на капризный сон.
Семь ночей и семь бесконечных днейтер он царский сон между двух камней.Источился в снотворный сон порошок,разлетелся на запад и на восток.
Замыкалась ночь с четырех сторон.Половина земли погрузилась в сон.Только царь по державе один бредетдеревнями, где дрыхнет его народ.
Нагадала гадалка, что он уснет,если сон свой по перышку соберетдля подушки своей, словно хлеб в суму,по стране в каждом божьем ее дому.
Вот и ходит бедняга из дома в дом,словно вор промышляет чужим теплом.И еще ему десять лет ходить,свое царство хмельным шепотком будить.
И к тебе он однажды в избу войдет.Пух лебяжий в густых волосах найдет.Улыбнется устало в глухой ночи,и хозяйский огонь разведет в печи.
Ночь на Купалу
Я – тело тел чужих. Не продолженье.Не смычка тесноты племен древесных:бугристые, сырые вороха,что раздвигает легкая соха…Не затонувший в колыбельных безднахусталый пленник свального греха,где зреет опыт умного скольженьяо нежные уста и потроха.
Вместить всех женщин женщина однаспособна, если смотрит прямов глаза. И взор окован цепью.В любом родстве сокрыто первородство.Душа одна на всех, она грешна.Она всегда красивая как мама,как волосы, распахнутые степью,И в этот миг никто не ищет сходства.
Герхой
В этом месте пучина, срываясь с цепи,разгибает крюки якорей.Ты прошел полземли, но сейчас – отступиперед городом мертвых царей.
Он стоит под надзором высоких лесов,опоясан излуками рек.По небесному кругу закрыт на засовгорбылями мрачных телег.