Но к вечеру вместо Амана пришла Чепер, жена Кервена, с круглой доской в руках.
— А где Аман? — приподнявшись, спросил Непес-ага.
— Аман уехал, — ответила Чепер.
Непес-ага откинулся на подушки и закрыл глаза. Горькая обида захлестнула его, но он попытался оправдать Амана. "Ведь Аман не знал, что его ждут. Не такой уж большой грех — не проведать занемогшего соседа. Он и так, наверное, с ног сбился с этими поминками. А может, Кервен сказал ему что-нибудь о сапогах? Может он знает? Потому и не пришел?"
Старик открыл глаза. Чепер перекладывала с доски на тарелку свежеиспеченную лепешку, и по комнате плыл запах горячего хлеба.
В доме Кервена, где жили два его сына с женами и кучей детишек, женщины каждый день пекли лепешки и непременно приносили хотя бы парочку одинокому соседу.
— Я тебя разбудила, Непес? — повернулась к нему Чепер.
— Что ты, какой там сон! Скажи, как дела? Поминки прошли? Управились?
— Управились. Вот только старший брат обиделся, что его не встретили. Как можно обижаться, когда у нас такое горе? Ну да ладно…
— Не думай об этом, Чепер. Хороший человек не станет обижаться на поминках, — тут Непес-ага вспомнил про свою обиду и смутился. Помолчав немного, сказал: — Вспомни старинную туркменскую поговорку: "Бойся не бога, а свата!". Ладно, все это пустяки. Главное, что похоронили Кервена, как подобает, — он опять помолчал. — Я думал, Аман забежит хоть на секунду, — все-таки не утерпел Непес-ага.
— Аман — человек занятой, всегда спешит. Да он ведь и не знал, что ты приболел… Поешь-ка хлебушка тепленького. Невестки послали.
Непес-ага тяжело вздохнул: и невестки меня жалеют.
— Ну, спасибо. И тебе, и невесткам твоим. Только не хочется мне есть, Чепер.
— А ты все равно поешь. Хлеб от всех болезней лечит.
— Боюсь, что для меня лекарства уже не найдется. Чепер рассердилась:
— Не говори так, Непес. Зачем аллаха гневишь? Зачем говоришь то, в чем сам потом раскаешься?
— Что толку от раскаяния, Чепер, — вздохнул Непес-ага.
Но Чепер его не слушала.
— Нельзя прощаться с жизнью, едва голова подушки коснется, — старалась приободрить она соседа. — А насчет лекарства, так ведь даже простая вода, бывает, лечит. На, возьми, съешь хоть кусочек. Все, что проглотишь, на пользу идет.
Непес-ага шевельнулся:
— Говоришь, все, что глотается, идет на пользу?
— Конечно. Если организм это принял, во вред не пойдет, — простодушно подтвердила Чепер, не предполагая иного смысла, какой имели эти слова для соседа.
Горько усмехнувшись, он покачал головой:
— Не все, что глотаешь, приносит пользу, Чепер. Увы, я понял это слишком поздно. Потому-то я не могу теперь спать спокойно. Боюсь, что и умереть спокойно не смогу.
Чепер решила, что сосед бредит. "Видать, сильно заболел, — подумала она, — температура высокая". И она от всей души пожалела его за то, что у него нет детей, слезы даже подступили к глазам, и она отвернулась к окну.
— Не нравятся мне твои слова, Непес, — пробормотала она.
Непес-ага усмехнулся:
— Тебе не нравятся мои слова… Я сам себе не нравлюсь. — Он долго молчал, потом тихо произнес:
— Мне кажется, настало время нам с тобой попрощаться.
Чепер испугалась и заговорила нарочно совсем о другом:
— Ночи стали какие прохладные…
Непес-ага понял ее маневр и рассердился.
— Что ж ты со мной, как с ребенком? Никто не приходит в мир навечно. Вот Кервен уже ушел. Теперь и мне надо готовиться. И пока еще есть возможность, надо попрощаться. А то будет поздно.
Чепер поняла, что ей не удалось переменить тему.
— Ты прав, никто не приходит навечно, — согласилась она.
— Наверное, я прожил уже отпущенное мне, — вздохнул Непес-ага и добавил: — Если я когда-то в чем-то обидел тебя, прости.
Чепер не верила, что он умирает, но перечить не решилась.
— Ты никогда меня не обижал, — сказала она и, подумав, воскликнула: — Да найдется ли хоть один человек, кого ты обидел?! Ты и мухи-то за свою жизнь, я думаю, не тронул.
Простодушная Чепер решила, что сказала соседу приятное, а Непес-ага с горечью думал: "Как люди неискренни! Никогда не скажут правду! Отчего так? Никто не остановил меня, когда я важно вышагивал в сапогах Кервена. А ведь все знали, откуда у меня эти сапоги. Двуличие — вот в чем кроется все зло. И Чепер ничем не отличается от других. Ведь не могла, она не знать, куда делись сапоги, привезенные мужем с фронта!"