— Нехорошая она женщина, — вслух произнесла Чепер. — Потому и не сладилось у вас с ней.
Непес-ага догадался, о ком говорит соседка.
— Нет, Чепер, — возразил он. — Она неплохой человек. Я сам виноват. Видишь, и в этом случае вина на мне лежит… — и, заметив протестующий жест Чепер, поспешно сказал: — Ладно, не будем ворошить этого. Давай лучше вернемся к нашему разговору, ты мне пока ничего не сказала.
И Непес-ага с мольбой посмотрел на нее.
"О чем это он? — подумала Чепер и тут же вспомнила его исповедь. — Ах, да, сапоги. Откуда это взбрело ему в голову? Не иначе, как он в полубреду. Его лечить надо, а я сижу". — Она встала, так ничего и не ответив, и заспешила домой.
— Я пойду, позабочусь об унаше. Тебе надо пропотеть…
Непес-ага проводил соседку растерянным взглядом: "Ничего не сказала. Почему? Все-таки какой бы умной женщина ни была, она всегда остается женщиной. Надо найти Амана. Придется выздоравливать". Приняв решение, Непес-ага повернулся лицом к стене и уснул.
В бреду и кошмарах Непес-ага провел четыре дня. На пятый день ему стало лучше, и он почувствовал, что может встать. Осторожно поднялся и, покачиваясь от слабости, убрал постель.
Дверь в коридор была открыта. На огромном гвозде, вбитом в стену, висели кирзовые сапоги, доверху наполненные зерном. Он даже помнил, сколько пиал зерна засыпал в каждый сапог, чтобы они стали абсолютно прямыми.
Непес-ага вышел в коридор. На сапогах был толстый слой пыли. Он долго глядел на них, потом с трудом снял сапоги с гвоздя, и пыль полетела во все стороны. Он так ослабел за четыре дня, что еле удерживал сапоги в руках, они были такие тяжелые, словно он положил в них свинец, а не зерно. Непес-ага чихнул и пошел искать посуду, чтобы пересыпать пшеницу из сапог. Он решил отнести их Хатаму-ага вместе с вещами Кервена, которые Непер принесла ему.
Непес-ага решил нести вещи не сейчас же, а вечером.
"Так будет лучше всего, — сказал он себе. — А то пойдешь с котомкой за спиной, и каждый встречный будет спрашивать, что несешь. А уж если повстречается Хаджи-кор, тот и вовсе изведет вопросами и дурацкими шутками".
Вечером, сложив свои сапоги и вещи Кервена в мешок, Непес-ага вышел из дома. Длинные белые фонари на столбах хорошо освещали улицу, и в ярких кругах света можно было рассмотреть любого прохожего, например, молодую женщину, неторопливо идущую по улице с детской коляской. "Это кто же гуляет в такое время? — вглядываясь в женщину, недоумевал Непес-ага. — Ну, конечно, Арзы-енге, кто же еще! Вместо того, чтобы сидеть дома… Вай, а что это за коляска у нее? Люди говорили, что к ней из Таджикистана гости приехали — родственники мужа. Наверное, с ребенком. Понятно. Если муж сбежал от нее, так зачем родственникам приезжать? Ушел — прерви всякие отношения. Лично я, случись мне избавиться от такой жены, устроил бы пир горой. Смотрите, все люди уже по домам сидят, а она гуляет. Чего еще ждать от этой бестолковой Арзы?"
Молодая женщина, словно услышав ворчливые мысли Непеса-ага, повернула к своей калитке, вышла из светлого пятна и будто растворилась в темноте.
Следующий, после Арзы-енге, дом принадлежал Хаджи-кору. Непес-ага стал молить аллаха, чтобы Хаджи-кор не встретился ему на пути, и, конечно, в тот же мир увидел его, тот сидел у своего забора и смотрел в сад. И хотя он не глядел на улицу, Непес-ага не сомневался, что Хаджи-кор обязательно заметит его. И посыплются вопросы. Сначала, конечно, приветствие, а потом: что у тебя там за спиной? Непес-ага попытается скрыть правду, — дети Хатама-ага обижаются на тех, кто носит одежду их отцу, — и скажет, что идет к Селиму-сапожнику починить старую обувь. Тогда Хаджи-кор криво улыбнется и заметит, что дом Селима-сапожника совсем в другой стороне. И еще он может ехидно поинтересоваться:
— Не переехал ли сапожник случаем?
И Непес-ага окончательно запутается.
— Салам алейкум! — раздалось вдруг справа.
Непес-ага повернул голову и увидел Байрама, сына старого Мереда-ага. Байрам на своем участке при свете электрического фонаря месил глину.
Увидев, что старик свернул с дороги и направляется к нему, Байрам подумал: "Правду говорят, что Непес-ага приболел и немного не в себе. А иначе с чего бы он вместо ответа на мое приветствие сам подошел? Я ведь не звал его, не приглашал чай пить. А вдруг он собирается болтать со мной, пока не уснут собаки? Про сапоги начнет рассказывать…"
Историю с сапогами уже знал весь Годжук. После того как Непес-ага все рассказал Чепер, она, вовсе не затем, чтобы опозорить соседа, а напротив, всем сердцем жалея его, поделилась услышанным с невестками. И теперь эта история передавалась на селе из уст в уста, причем каждый раз в новом варианте.