Акджик поглядывал краем глаза, улыбался недобро. Спросил с подначкой:
— Акга-джан, ты прямо скажи — разве я хоть кому-нибудь сыпал перец на рану?
Джуманияз даже головы не повернул.
— Цена тебе известная, Акджик, и злобе твоей, и трусливому ехидству. Пока не вылил на людей все дерьмо, что у тебя скопилось внутри, надо тебя убрать, не то весь свет испоганишь! Запомни, я из тебя сделаю обезьяну, проглотившую нас! Можешь мне поверить! И потом, встретив меня, визжать будешь, как та обезьяна в клетке!
Была история, давняя, когда Джуманияз учился в сельхозтехникуме, в город приехал зоопарк. Все ходили смотреть, ну и он пошел.
Возле клетки с обезьянами толпился народ — и взрослые, и дети — кидали печенье, конфеты, обезьяны хватали, прыгали, кривлялись.
Джуманияз подошел поближе, одна из обезьян протянула лапу, выпрашивая подачку, а когда он не бросил ничего — вдруг плюнула, да так точно, прямо в лицо попала. Люди вокруг захохотали. Джуманияз, взбешенный, кинулся прочь, но далеко не ушел. Попросил у кого-то конфету, а у седобородого старика взял щепотку наса и, выковыряв из конфеты начинку, затолкал туда горькую начинку. Вернулся к клетке, и когда та обезьяна снова протянула лапу, бросил ей свое угощение. Обезьяна тут же схватила конфету, но, съев, так закричала, что даже дремавший напротив старый лев проснулся и встревоженно стал ходить взад-вперед по клетке.
Через несколько дней Джуманияз снова наведался в зоопарк. Обезьяна сразу узнала его, скорчилась и закричала, как от боли.
Этого чересчур болтливого Акджика, он, Джуманияз, тоже заставит корчиться и кричать, как ту обезьяну!
— А сейчас, акга-джан, ты смотришь на меня точно на Азраила![6] — продолжал зубоскалить Акджик. — Зачем пугаешься — ведь не я стрелял в Юсупа, стрелял родной брат, его бойся!
— Я тебе говорю, много не болтай! — Джуманияз взглядом пронзил Акджика насквозь — как только тот уцелел.
Между тем машина сошла с дороги на обочину и вот-вот опрокинулась бы в канал, но Акджик проворно перехватил руль. Опомнившийся Джуманияз нажал на тормоз.
— Акга-джан, повезло нам, а?
— Вылезай!
Акджик, увидев скривившийся рот и дергавшееся веко Джуманияза, испугался:
— Хочешь побить?
— Кому говорю, вылазь, негодяй!
— Акга-джан, ты же обещал отвезти меня домой — ну и отвези!
— Отвезу, отвезу, только сначала ты слезешь на землю!.. — обойдя машину и открыв дверцу, он схватил Акджика за руку, с силой потянул его из кабины.
— Зачем же мне вылезать, акга-джан, — Акджик засмеялся с чувством превосходства, — еще того гляди побьешь меня! — Он резко дернулся — рукав рубахи остался зажатым в кулаке Джуманияза, тот откачнулся, едва не слетел в воду — хорошо успел схватиться за куст чертополоха.
Акджик проворно пересел за руль, машина рванулась вперед — и остановилась метрах в двадцати.
Открыв дверцу кабины со своей стороны, Акджик смотрел сквозь поднявшуюся тучей пыль на растерянного и злого Джуманияза, манил его пальцем:
— Иди сюда, братец, если хочешь меня побить.
У Джуманияза сами собой сжались кулаки. Не зная куда девать руки, засунул их в карманы. Пошел к машине.
Едва подошел — Акджик нажал на газ. Облако пыли окутало Джуманияза.
— Ах ты!.. — завфермой подхватил комок земли побольше. — Шутить вздумал со мной, подлец! Убью!
— Если будешь нехорошо вести себя, братец, я уеду, а ты останешься один на дороге.
— Образумься, Акджик! Будь человеком!
— Так я, выходит, не человек? — глаза шофера недобро блеснули.
— Ты хороший, достойный человек, только успокойся.
— Вот так бы давно!
— Ну, рассердился я, сам знаешь, бывает.
— Проси извинения, братец.
— Прости меня.
— Ну так что ж ты идешь, словно на воровство. Шагай быстрее, не крадись, я ведь все замечаю, акга-джан! — Акджик откровенно насмехался над завфермой.
И снова, едва Джуманияз подошел к машине, Акджик дал газ. Тот в ярости заорал что-то, швырнул вслед машине комок земли, затем бросился догонять. Наконец, выбившись из сил, опустился на землю.
Акджик остановил свой грузовик, высунул голову из кабины и спросил, посмеиваясь:
— Ну что, братец, кто быстрее — ты или машина? Уяснил. В следующий раз, когда вздумаешь догонять меня, обязательно помажь зад скипидаром, тогда уж точно не отстанешь!
— Ах, чтоб твой отец стал ишаком! — не поднимаясь с земли, ругался Джуманияз. — Я тебя убью, подлец проклятый! Только попадись мне в руки!