Байджан, глядя ему в спину, тихонько говорил, словно самому себе:
— Брат… Ты же называл меня братом… Жестокость — это подло… Не ходи… Нет, ты не должен уйти! Стой! — закричал он. — Стон, Джуманияз! — А тот, крепко прижимая к себе термос, взбирался по склону бархана, даже не оглянулся. — Стой, проклятый! — Байджан в ярости схватил брошенную Джуманиязом дубинку и бросился следом за ним к бархану. — Стой!
Джуманияз услышал за спиной тяжелое дыхание, обернулся:
— Брось палку, нам с тобой хватит этой воды!
— Мне не вода нужна, твоя душа!
Джуманияз словно впервые увидел Байджана, товарища детских игр; удивленно оглядел с ног до головы, увидел горевшие яростью глаза, в них плескалась не только ярость — возмущенная совесть, увидел непреклонность воли — и понял:
— Брат, что ты! Что ты, мы ведь братья!
— Оставь слова, защищайся!
— Я не хочу состязаться в силе… — Джуманияз нащупал ногой обломок сухой ветки, глянул краем глаза — подходящая. Мгновенно нагнулся, схватил ее и бросился на Байджана.
Однако Байджан уклонился от удара, и промахнувшийся Джуманияз, увлекаемый силой инерции, упал, проехал несколько шагов вниз по песку.
Байджан сейчас мог ударить Джуманияза по голове, но посчитал это бесчестьем, и дал противнику подняться.
Теперь Джуманияз был внизу. Он поднял было свою палку, но пастух ударил раньше, раздался резким стук дерева о дерево, на Джуманияза посыпался песок. И в этот миг он снова почувствовал явный запах мертвечины. И не от песка, нет, не снизу. Он не мог выдержать — он должен был знать, откуда доносится проклятый запах, — завертел головой, но уже ничего не услышал, и снова поднял над головой свое оружие.
Байджан, смотревший на него сверху с презрением, тоже поднял свою дубинку.
Акджик, держась рукой за ствол саксаула, следил за ними издали. Не мог оторвать глаз от термоса, и единственной его мыслью было: "Хоть бы с Байджаном ничего не случилось…"
Новый резкий удар дерева о дерево заставил его вздрогнуть.
Когда крепкая ветка акации встретилась с сухой палкой в руках Джуманияза, та треснула, на голову завфермой посыпалась труха, будто кровь выступила на голове. Джуманияз понял, что дела его плохи: сухая палка не выдержит еще одного удара дубинки Байджана. Он прекрасно знал Байджана — и опустился на колени:
— Убей меня, убей!
— Обороняйся, негодяй!
— Нет, убей! — и разорвав на груди рубаху, на коленях пополз к Байджану.
— Вставай!
Джуманияз лёг, прижался к песку:
— Бей! Ударь по голове!
Байджан опустил было занесенную дубинку, молча прошел мимо Джуманияза, спустился вниз по склону.
Акджик поразился:
— Акга, почему не обрушил на его голову этот сук?
— Молчи, подонок!
— Ты у него хоть воду забери!
Байджан промолчал.
Джуманияз, увидев, что опасность миновала, вскочил на ноги и, все так же прижав к себе термос, начал взбираться на бархан.
И снова послышался запах смерти…
Байджан и Акджик еще долго сидели в тени саксаула.
— Может, пойдем? — Акджик с усилием поднялся.
— Подождем, пусть сядет солнце, определим путь по звездам, — ответил Байджан. Помолчал, потом объяснил. — Какой ты ни будь опытный, в жару любой человек может ошибиться в направлении. Появится перед глазами мираж — вот и собьет с дороги. А вечером прохладно, и воды не надо. Смотри, эти саксаулы очень крепкие, крупные, в глубине, где их корни, влажность больше. У меня есть с собой бумага, свернем трубкой, в середину — лист селина. Выкопаем яму, будем тянуть эту влагу через песок, селиновый лист влагу пропустит, песок — нет. В старые времена, говорят, люди так спасались, без воды обходились дней десять-пятнадцать. Джуманияз дурак, хотел задержать его…
Акджик плакал от радости, пытался обнять Байджана:
— Брат ты мой, дорогой акга-джан!
— Жук ты навозный, а не брат, вот ты кто! — Байджан брезгливо сбросил со своего плеча руку Акджика. — Отдыхай, вечером и ночью придется много идти.
Перевод С.Шевелева
МУХАММЕТНУР КУРБАНКЛЫЧЕВ
ФАКЕЛЫ И ЗВЕЗДЫ
белом халатике и синей шапочке, стройная и гибкая, она появилась на буровой около десяти утра, в тот час, когда щедрое солнце над пустыней Шехитли успело прогреть каждый бархан и каждую песчинку.
— Здравствуйте! — бойко воскликнула девушка. — Вот приехала взять очередной керн… Газ-то скоро будет?
— Будэ, милая, будэ, — ответил кто-то из рабочих.