Джепбар восхитился выступлением бывшего соседа. Не поднимая головы, он ткнул в бок погруженного в свои мысли Ялкаба:
— Слушай, племянничек, и мотай на ус!
Ялкаб насупился, не зная, что ответить. Брови его вздернулись. Он заворчал на дядю:
Мечтать легко, а вот когда до дела дойдет, так сразу в кусты… Знаком я с этим говоруном. Это, дядя, тот самый мастер, который преградил передо мною дорогу в самую ответственную минуту. А ведь могло быть открытие… — В голосе Ялкаба закипела злость. — Он свел на нет все мои труды. А сейчас, смотри, как поет, будто другие люди ни на что не способны.
Джепбар уставился на племянника.
— Так бы и сказал, что это тот самый мастер, от которого ты ушел полтора года назад, потерпев поражение. Расстроил ты меня, племянничек. С твоим-то образованием и от этого мальчишки…
А Сердар продолжал:
— В Каракумах буровики добиваются хороших результатов, внедряя в производство достижения науки и техники. Только… Наши иногда почему-то стесняются обращаться к ученым… Чем глубже уходят буровые, тем больше становится загадок и задач, требующих решения. Не боюсь повториться, если скажу: давайте сотрудничать, товарищи ученые!
— Лихой джигит! Слышишь, куда клонит, — вслух размышлял Джепбар.
— Вот в этой папке, — Сердар поднял ее над трибуной, — собраны материалы, над которыми я размышлял в течение четырех лет. На мой взгляд, товарищи, над многими вещами мы должны задуматься гораздо серьезнее! — Он сделал паузу и посмотрел в сторону Ялкаба. — Но не торопиться с выводами и предложениями, как некоторые молодые научные работники…
— Никак по тебе прокатился, — Джепбар с ехидцей взглянул на Ялкаба. — Ничего, все еще впереди… Необходимо заполучить папочку, дорогой племянничек! Чую, что в ней материала достаточно и для тебя… Заполучить ее просто необходимо, а потом… разберемся, что к чему.
— Вы так легко рассуждаете, дядя, будто триста лет как знакомы с этим оратором.
Сошедшего с трибуны Сердара окружили буровики, и между ними завязалась оживленная дискуссия.
— Триста не триста, а знакомы мы с ним давно и очень даже хорошо, — Джепбар, морщась, почесал затылок. — Жаль, но мне не было известно, что от Сердара зависела судьба твоего раствора. Мастера я помню с тех пор, когда он был мальчонкой с кулачок. И если бы ему подсказали, что ты — мой племянник, то эксперимент наверняка бы прошел…
Джепбар понимал: заполучить папку — мыслишка довольно подленькая. "Но на что только не пойдешь ради непутевого племянника", — в душе оправдывался он, и вдруг резко поднялся.
— Молодец, Сердар-джан! Молодец!
Сердар повернулся на знакомый голос и приветственно помахал рукой.
— Тише, дядя! Не позорь нас… Люди смотрят!
— Пусть смотрят! И знай, Сердар — мой друг. Он ведь единственный сын Дурсунджемал. Не так давно я и мать его видел возле универмага. Еле-еле узнал… А когда-то была красивой женщиной.
Несколько лет назад Джепбар жил по соседству с семьей Сердара, как говорится, стена в стену. Сердар был шустрым и смышленым мальчиком. Вокруг него всегда гуртовались ребятишки. Они не болтались без дела, а по предложению Сердара собирали всякие железки, пытаясь смастерить колесницу… Но все надежды детей лопались. С возрастом влечение к технике не ослабевало. "Мой Сердар хочет оживить железо, да жаль — еще молод! Мечтает стать механиком! Не сглазить бы, он и сейчас чинит все, вплоть до моей швейной машины", — с удовольствием рассказывала Дурсунджемал соседям.
В те времена Джепбар был уже известным инженером. Поговаривали, что он сделал сенсационное открытие в области то ли нефти, то ли газа. Но высокомерия в нем не было. Это был вежливый и довольно симпатичный молодой человек с открытым лицом. Но, несмотря на его молодость, за советом к нему обращались и старшие. И Дурсунджемал однажды пришла к Джепбару. Он внимательно выслушал и посоветовал: "Как только твой сын закончит семь классов, отдай его в профессионально-техническое училище. Там он сможет выбрать профессию по душе". И Дурсунджемал согласилась.
Мальчик рано лишился отца. Двадцатилетняя красавица Дурсунджемал стала вдовой. Ей несколько раз предлагали руку и сердце, но она так и не смогла изменить не вернувшемуся из дальнего рейса веселому джигиту.
Джепбар самолично устраивал Сердара на учебу.
"До конца жизни не забуду вашей доброты", — с благодарностью в голосе несколько раз повторил Сердар, переступая порог училища.
Ялкаб внимательно слушал дядю, и нутро его бунтовало…