Но больше всего меня оскорбило не то, что ко мне не зашла твоя мать, а твое равнодушное отношение к моему ребенку. Ослепленный любовью, ты видел только меня и ни разу не спросил о Джемал-джан…
Да, я люблю тебя! Но для меня главное — не моя судьба, а будущее моей дочери.
Прощай, любимый, и не обижайся, но по-другому я поступить не могла. Пусть твоя жизнь будет красивой и яркой, как та последняя звездочка, что горела над "слоном". Гульджемал".
Сердар оцепенел. Он долго не мог сообразить, что произошло. Ему показалось, что даже волосы на голове зашевелились. Он вернулся в свой вагончик и упал на койку…
В половине восьмого вечера вышка задрожала… И все поняли, что долгожданная минута пришла.
— Газ! Газ! Есть газ! — далеко были слышны возгласы буровиков.
Моментально была поставлена заглушка. Бригада ликовала…
В вагончик ворвался Эзиз.
— Ну, Сердар! — воскликнул он, — теперь дело за тобой. — Глаза Эзиза светились радостью и гордостью за мастера, который верил сам и убедил парней, что газ будет. — Теперь-то ты объявишь день свадьбы?!
— Объявлю, Эзиз, обязательно объявлю…
Сердар хлопнул дверью и направился в сторону "слона".
Перевод С.Суши
КАУШУТ ШАМЫЕВ
С ТОБОЙ И БЕЗ ТЕБЯ
озможно, и поныне молодежь аула Ходжаяб, что находится на расстоянии "одного конского пота" от города Мары, влюбляется друг в друга. Нет сомнений, что и раньше, когда в окруженном с юго-востока песчаными барханами ауле проживало всего-навсего двести семей, имелись влюбленные друг в друга пылко и страстно. Однако, наверное, ничья любовь не прошла через столько испытаний, как любовь Акгыз и Гараоглана — больших влюбленных маленького аула. Так они называли себя. Ибо вновь и вновь в маленьком ауле будут рождаться влюбленные, но уже ни одна девушка не сравнится с Акгыз, ни один юноша с Гараогланом.
Сказано, от белого и черного сотворится лучезарность рая. От любви Акгыз и Гараоглана расцвела роза любви. Они и не заметили, как влюбились друг в друга. Однажды Акгыз вдруг увидела, что смуглый мальчик пристально наблюдает за ней. Она отвернулась, но когда во второй раз случайно взглянула на него, то опять встретилась с его упорным взглядом. И в третий раз, уже сама того не замечая, она подняла голову на таинственный взгляд мальчика и удивилась: как это среди множества девочек он безошибочно находит ее. Не значит ли это, что и она тоже ищет Гараоглана? Иначе, как же могло случиться, что двое людей, не сговариваясь, находят друг друга взглядами среди разноликой свадебной толпы? И протянулась невидимая ниточка между Акгыз и Гараогланом и связала их и на завтра, и на все последующие времена.
Никто в ауле и не догадывался об их связи, и они свято оберегали свою с каждым днем крепнущую любовь. Но разве можно утаить тайну любящих сердец, скрыть тайну стремящихся друг к другу взглядов? Пусть найдут покрова! Гараоглан не занимается воровством любви, и Акгыз, отвечающей его чистым чувствам, нечего и некого стыдиться! Распускайтесь начинены сплетней языки, поднимайтесь охочие до чужих дел уши Акгыз и Гараоглан от души посмеются над вами.
Прошли годы. Тонкая Акгыз выросла в красавицу. Гараоглан — худощавый, невзрачный мальчик — превратился в сильного, стройного юношу. Теперь они реже встречались друг с другом, но разве может песчаная запруда сдержать сокрушительный поток любви?
Окончив школу, они не покинули родной аул, как это сделали многие их одноклассники, начали работать в колхозе, и если Гараоглан поливал посевы ночью, то Акгыз занималась поливом днем. И осенью, когда, надев белый фартук, Акгыз проворно собирала хлопок, Гараоглан не отставал от нее.
— Я буду делать то, что будешь делать ты, — сказала, выпрямляясь, Акгыз и бросила в идущего рядом с ней Гараоглана мягкую коробочку хлопка.
Гараоглан поймал ее.
— Я тоже, — сказал он, ласково взглянув на Акгыз. — Знаешь, что скажу тебе. Если девушка хлопком или снежком ударяет парня, она делает его счастливым!
— Я и желаю осчастливить тебя.
Полные нежности глаза Акгыз опалили сердце Гараоглана.
— В таком случае… — Гараоглан осыпал Акгыз цветами хлопка. — Только… — сказал Гараоглан, загляды вая в лицо девушки, — ты не сможешь сделать то, что я могу сделать.
Акгыз опустила пониже платок.
— Смогу, сделаю.
— Нет, не сделаешь.
Тогда Акгыз самым серьезным образом заявила:
— Слово даю — сделаю.
Гараоглан, однако, настаивал на своем: