Все эти изменения считались в порядке вещей, и Поэтому Акгыз и Гараоглан, занятые повседневными делами, их почти не замечали. Между тем Акгыз и Гараоглану пошло по сороковому году. На погонах Гараоглана сверкали капитанские звездочки, виски у него слегка серебрились, да и на гладком лице Акгыз появились глубокие морщины, Нурана же превратилась в славную девушку на выданье, и была в свою шестнадцатую весну безоглядно счастлива. Акгыз и Гараоглан души не чаяли в своей единственной дочке, хотя и жалели, что судьба не подарила ей ни сестры, ни брата. Гараоглан ни словом, ни намеком не упрекнул жену, и в доме их по-прежнему царили мир и согласие.
Много радостных событий предвещало недалекое будущее: и получение аттестата зрелости Нураной, и сорокалетия Акгыз и Гараоглана, и двадцатилетие их совместной жизни, но все эти торжественные даты были впереди, а вот очередной праздник Первого мая стоял уже у самого порога.
Как известно, у милиции и в будни забот, к сожалению, больше, чем хотелось бы, а уж про дни праздничные, когда, согласно словам поэта, "веселится и ликует весь народ", и говорить не приходится, забот столько, что порой продохнуть некогда. Тридцатого апреля Гараоглан весь день провел на ногах. Устал крепко. После дежурства вернулся домой, наскоро перекусил и снова — на службу, теперь уже добровольную, в штаб народной дружны. Гараоглан прибыл вовремя, провел инструктаж, распределил группы по маршрутам и собственноручно повязал на рукава дружинников красные повязки.
— Будьте осторожны, — напутствовал он. — К месту происшествия старайтесь по одному не приближаться. Действуйте по обстоятельствам, но осмотрительно. Иногда сигналы бывают ложными, а иногда нужно действовать, не дожидаясь их. Врываться в квартиры граждан без их вызова запрещено законом, но если услышите крик: "На помощь, помогите!" — тогда другое дело. Особое внимание — кинотеатру, общежитиям и прочим местам наибольшего скопления людей. В двадцать четыре часа — сбор в штабе. И помните: вы сейчас — солдаты, охраняющие покой граждан. Благополучного вам дежурства.
Отправив группы, Гараоглан не стал задерживаться в штабе, где вполне мог управиться дежурный лейтенант. Кивнув ему на прощанье, он оседлал свой мотоцикл и не спеша начал маршрут. Путь его пролегал по давно знакомым улицам, которые сейчас больше обыкновенного были оживлены. Гараоглан многих узнавал в лицо; со многими здоровался, но достаточно было, и незнакомого приезжего люда, прибывшего на ударную стройку пятилетки со всех концов страны.
Стройка проходила рядом с райцентром, вклиниваясь в него не только людьми, но и новыми зданиями, что само по себе было, конечно, неплохо. Однако определенного рода "строители" порой доставляли милиции немало хлопот, и Гараоглан еще раз мысленно проверял: все ли возможное он предпринял для предупреждения беспорядков.
Между тем наступали сумерки. У пивной редели посетители. Сторож пивного ларька шарил в кустах, разыскивая порожние бутылки. Окна домов озарялись светом. Из колонки, выставленной на подоконник, неслась громкая, шлягерная музыка.
Гараоглан, поставив мотоцикл на свободной от зелени площадке, прошелся меж многоэтажными домами до ближайшего переулка и, остановившись в темноте, окинул взглядом освещенные ряды окон. Заметил: с третьего этажа щелчком выбросили горящую сигарету и она, описав дугу, ударилась, рассыпаясь яркими искрами, об асфальт. "Пожар устроит, безголовый!" — ругнулся про себя капитан. В целом же вокруг было тихо, если не считать, конечно, музыки и танцующих на одном из балконов пар.
В воздухе запахло дождем. Гараоглан встревоженно взглянул на небо. Не хватало еще, чтоб Первомай выдался ненастным, хоть бы во время демонстрации не лило. Однако рваные, серые тучи, медленно наползающие с востока, обещали обратное, и вскоре действительно заморосил дождь. Мелкие, сеющие капли не беспокоили Гараоглана, и он обошел весь квартал. Почему-то вспоминалась прошлая жизнь: Акгыз на хлопковом поле, кинувшая ему в лицо белоснежным мягким цветком. Ничего плохого в его жизни не происходило и все-таки отчего-то было грустно.
Увлеченный воспоминаниями, Гараоглан не замечал, как капли усиливающегося дождя все настойчивее стучат по фуражке. Вдруг ему показалось, что навстречу ему идут Акгыз и Нурана. Он встрепенулся, но напрасно: женщины были чужими и скрылись раньше, чем он к ним приблизился. Впрочем, он уже понял, что обознался.