Следующий шаг Акгыз ознаменовался проводкой телефона, и в это же время в книге учета жалоб и нарушений появилась первая запись. Этой чести удостоилась все та же неуемная Гурбангозель, опять пришедшая с жалобой на своего брата. Акгыз сдержала свое сердце, невозмутимо выслушала жалобу, невозмутимо занесла ее в книгу, но затем дала волю гневу, устроила Гурбангозель такую взбучку, что та пожалела о своем приходе. Напоследок Акгыз сказала, что если она и впредь будет мутить воду, чинить дрязги и склоки, она найдет способ поговорить с ней по-другому. Эти слова, как если бы за ними скрывались могущественные силы, нешуточно испугали спесивую Гурбангозель. Гонор с нее слетел, но хитрости, пожалуй, не убавилось. Она тотчас же притворилась больной и ушла из милиции, еле волоча ноги, хотя обычно ходила так стремительно, что платок на голове трепетал. По пути к дому она останавливала каждого встречного и, прикрывая ладошкой рот, озираясь по сторонам, шептала:
— Слушайте, оказывается у Акгыз сильные покровители, большая власть, — и многозначительно кивала головой.
Милицейская форма хорошо сидела на в меру полной, еще вполне сохранившей стройность Акгыз. По утрам, оглядывая себя в зеркало, Акгыз думала: видел бы меня Гараоглан, и ей представлялось, как идут они, оба в парадной милицейской форме по ходжаябским улицам. Вот было бы славно.
В отделении ей выдали переносную рацию, обеспечив тем самым постоянную связь с районом. Первой увидела черную коробочку с антенной опять-таки пронырливая Гурбангозель. Заискивающе она приблизилась к Акгыз и только успела поинтересоваться незнакомым предметом, как рация зашипела и заговорила. Услышав же ответы Акгыз, Гурбангозель настолько удивилась, что, забыв закрыть рот, полетела на своих длинных ногах по всему аулу, разнося самую поразительную, самую свежую новость.
Акгыз оказалась права: организация в ауле милицейского участка избавила районное отделение от жалоб и заявлений ходжаябцев. С этого дня не было ни одного дела, которое, миновав Акгыз, направилось бы в район. Акгыз твердо, но неназойливо входила в общественную жизнь аула, привыкая к новым обязанностям сама и приучая к ним односельчан.
Так миновал июнь и пришел июль, самый сухой и знойный месяц в Туркмении.
В раскаленных песках Ходжаяба можно было печь яйца. Жаркий воздух приходил в движение только от еще более знойного суховея. Все усиливающаяся жара сушила саксаулы, солянки и спрятавшиеся в их жидкой тени травы. Дополнительного полива требовали хлопковые поля. Жара не щадила никого. От жгучего ветра трескались губы, пересыхало горло. Пожилые люди спасались от губительной жары крепким зеленым чаем, молодежь и дети по целым дням сидели в арыке Айлама, протекавшем по северной стороне аула.
Вот и сегодня палило уже с утра. Покончив с делами, Акгыз завела мотоцикл, надела шлем и помчалась к Айламу. Ее встретил разноголосый гвалт купающихся детей. Увидев подъехавшего участкового, дети притихли, но Акгыз не стала им мешать, проехала дальше, до мелководного брода и, оставив мотоцикл, пошла пешком. В глаза ей сверкнули осколки битых бутылок. Подумав, что дети могут пораниться, Акгыз собрала осколки и закопала их глубоко в песок.
У кустов верблюжьей колючки села отдохнуть. В нос ударил запах свежей колючки. В последнее время старики пристрастились собирать цветы, стручки ее. Высушив, они заваривали чай. Говорят, это питье способствует пищеварению.
Безлюдный берег настроил Акгыз на далекие воспоминания. Дедушка Гараоглана умел выделывать кенаф, а из него сплетал крепкие веревки. А дедушка Акгыз добывал из кремня огонь, обеспечивал дома теплом, светом. Гараоглан тоже был полезным людям, да и она, Акгыз, не хочет жить зря. Многое еще у нее впереди.
Издалека донесся шум плескавшихся в воде детишек. Акгыз очнулась от своих мыслей. Разделась, влезла в прохладную воду. Длинные косы, как гибкие змеи, извивались за ее спиной. Вода приятно ласкала тело. Ширина арыка была метров пять-шесть, и Акгыз с удовольствием плавала от одного берега к другому. Она вспомнила, как купалась здесь с Гараогланом, как он подплывал к ней под водой, шумно выныривал и обнимал своими сильными руками. Как недавно это было, и вот все так же бежит Айлам, а Гараоглана нет и некому обнять ее.