— Полагаю, ты ее справедливо заслуживаешь, — мягче сказал академик. Его заинтересовал не по возрасту умный мальчик.
Наконец они подошли к оврагу. Здесь меж двух высоких холмов было широкое ровное поле. Прямо в центре его стоял крепкий верблюжонок и лениво жевал траву. Рядом вертелось около тридцати мальчишек.
— Наш капитан идет!
— Выходит, ты уже капитан?! — спросил Воронцов.
— Да, — не без гордости заявил Ыхлас и принялся разъяснять: — Наши ребята из Джангли сегодня соревнуются в прыжках с мальчиками из Черкезли. Сначала через планку, а потом самые ловкие будут прыгать через верблюжонка.
— О, высота немалая, — улыбнулся Воронцов. — Ну, поглядим, кто кого победит.
Честь прыгать через верблюжонка выпала на долю-капитанов соревнующихся команд. Ыхлас пока отставал от черкезлинского капитана в прыжках через планку на целый сантиметр. Тогда мальчик из Черкезли то ли из тщеславия, то ли проявляя спортивное великодушие, неожиданно предложил Ыхласу:
— Я отказываюсь от прыжка через верблюжонка! Пускай любой из джанглинцев сделает это, если сможет. И мы с тобой разделим в таком случае победу.
Рассерженный Ыхлас обратился к Воронцову:
— Они недооценивают меня. Думают, я не перепрыгну!
— Он прав, — спокойно ответил академик. — У тебя должен быть напарник. Ты устал, и капитан из Черкезли видит это.
— Нет, я прыгну! — решительно заявил Ыхлас, сжав кулаки. Было заметно, что он охвачен азартом состязания.
Ыхлас отошел метров на тридцать от пасущегося верблюжонка к флажку, чтобы взять разгон. Но почему-то не разбегался: то ли не решался, то ли просто отдыхал. Прошло минуты четыре, а он всё не прыгал.
По правилам игры Ыхласу дали еще минуту.
— Раз, два, три, четыре… шесть… двенадцать! — принялся громко отсчитывать секунды капитан из Черкезли. — Пять-десят о-дин!.. Пять-де-сят два!
— Твой друг, кажется, проиграл, — обратился к сыну Воронцов.
В тот же миг на холме позади Ыхласа, словно из-под земли, выросла фигурка девочки в красном платье. Как стрела, выпущенная из лука, помчалась она в их сторону, с ходу — красиво, легко перемахнула через верблюжонка. Все произошло так Неожиданно, что мальчишки опешили. А девочка, пользуясь общим замешательством, спрыгнула с кучи соломы, лежавшей в качестве "мата", быстро пригладила упавшие на лоб волосы. Затем повернулась лицом к черкезлинцам, озорно показала розовый язык — так же легко, стремительно помчалась обратно к холму.
Мальчишки захохотали.
Лишь один Ыхлас не смеялся. Ему было стыдно, что младшая его сестренка Айна справилась с трудной для него задачей.
И вот теперь, спустя одиннадцать лет, Ыхлас вспомнил тот день: овраг, Айну и верблюжонка, академика Воронцова и Сергея, друга своего детства…
омандир планетолета закрыл последнюю страницу книги, бросил ее на столик. И обратился к Ыхласу, сидящему напротив:
— Если верить твоим подсчетам, сегодня мы должны выйти на орбиту искомой мини-планеты. Так ли это?
Штурман мысленно усмехнулся: "Тебе хочется поболтать со мной? Так и сказал бы. Книжка, которую ты листал, прочитана еще вчера от корки до корки". А вслух с обидой произнес:
— Надо верить, Сергей… В чём ты сомневаешься?
Тот легонько хлопнул его по плечу:
— Ну-ну, брат-космонавт! Не дуйся. Или разучился понимать шутки?
— Не о том я думаю! — с досадой сказал Ыхлас: — Можешь не верить, но вчера я видел ЕГО своими, глазами. Невероятно? Но это правда. Может, мне и в самом деле показалось, как ты утверждаешь. Однако при своем убеждении остаюсь… Хотя не отрицаю: усталому человеку могло и примерещиться. В полете мы всего-навсего одиннадцатый день, но я нисколько не устал. Значит, гипотеза о матодах не сброшена со счетов! Вполне допустимо, что существо, виденное мною, и есть матод. Кто знает, а не погиб ли экипаж пропавшего звездолета "Циолковский" после встречи с ними?
— Они не могли погибнуть, — возразил командир.
— Это почему же?!
— Да потому, что Тахир и Федор не боятся… как мы с тобой. Они разнесли бы этих матодов в пух и прах.
Будь Ыхлас повнимательнее, он мог бы уловить в голубых глазах Сергея озорные огоньки. И сообразил бы, что командир подтрунивает над ним. Но Ыхлас не заметил, сердито отодвинул книгу на край столика.