— Я ведь уже говорил, — сказал Паллам в сторону, обращаясь к коменданту, — что этот землянин — подчиненный. — И он снова обратился к пленнику: — Все то, что вы нам рассказали, вполне приемлемо, так как соответствует действительности — до определенной степени.
— Что значит «до определенной степени»?
— Дайте мне закончить, — попросил Паллам. — Я не вижу никакой видимой причины, по которой Юстас преступника позволит, чтобы его двойника довели до самоубийства. Поскольку они — существа, независимые от окружающих, и, наоборот, тесно связаны друг с другом, бездеятельность Юстаса противоречит основному закону самосохранения.
— Никто не заканчивает жизнь самоубийством, пока не сдвинется.
— Пока что?
— Пока не сойдет с ума, — пояснил Лиминг. — Ведь сумасшедший ни на что не годен. Для Юстаса он все равно, что умер. Нет смысла его оберегать или мстить за него. Юстасы имеют дело только с нормальными.
Паллам ухватился за это и взволнованно спросил:
— Так значит, та польза, которую они извлекают из двойников, таится в умах землян? Может быть, они берут от вас необходимую для себя умственную энергию?
— Вот уж не знаю.
— А бывает, что вы устаете от своего Юстаса? Чувствуете изнеможение, может быть, даже, некоторое отупение?
— Да! — восторженно подхватил Лиминг. — Вы совершенно правы!
Сейчас он с огромным удовольствием придушил бы этого Юстаса.
— Я бы изучал этот феномен месяцами, — обратился Паллам к коменданту. — Невероятно интересная тема! У нас нет никаких данных о симбиотической связи у живых организмов, кроме растений и шести видов низших злаков. И вдруг — обнаружить ее у высших позвоночных, причем разумных, да еще один из двойников невидимый! Замечательно, поистине замечательно!
На лице коменданта застыло воодушевление, хотя он понятия не имел, что вызвало у собеседника такой восторг.
— Дайте ему прочитать рапорт, — напомнил Паллам.
— Из латианского сектора получено сообщение от нашего офицера связи, полковника Шомута, — сообщил Лимингу комендант. — Шомут знает космоарго. Он допросил множество пленных землян без помощи латианского переводчика. Мы дали ему еще кое-какие дополнительные сведения, поэтому результат очень важен.
— А вы что ожидали? — небрежно бросил Лиминг, в душе сгорая от любопытства.
Не удостоив его вниманием, комендант продолжал:
— Он сообщил, что большинство пленных отказались отвечать на вопросы или давать какие бы то ни было объяснения. Они решительно молчали. И это вполне понятно. Они никак не могли поверить, что у них не пытаются выведать военную тайну. Никакие уговоры полковника Шомута не помогли — они так и не раскрыли рта. — Он вздохнул при мысли о таком упрямстве. — Но кое-кто все же заговорил.
— Любители поболтать везде найдутся, — заметил Лиминг.
— Некоторые офицеры заговорили, и среди них капитан крейсера Томпас… Томпус…
— Томас?
— Да-да, именно так. — Повернувшись в кресле, комендант нажал кнопку в стене. — Вот запись беседы с ним, которую мы получили по радио.
Из перфорированной решетки, вмонтированной в стену, послышалось хриплое шипение. Оно стало громче, потом стихло, превращаясь в отдаленный шум. Раздались голоса.
Шомут: Капитан Томас, я получил приказ проверить кое-какие сведения. Вы ничего не потеряете, ответив на мои вопросы, и ничего не выиграете, если откажетесь отвечать. Здесь нет латиан, только я и вы. Можете говорить совершенно свободно. Все, что вы скажете, мы сохраним в полной тайне.
Томас: Ну и ловко же вы это — про латиан! Только меня ваши фокусы не одурачат. Враг всегда остается врагом, независимо от внешности и названия. Идите по своим делам, все равно я вам ничего не скажу.
Шомут, терпеливо: Капитан Томас, я предлагаю вам сначала выслушать и обдумать вопросы, а потом уже решать — отвечать на них или нет.
Томас, недовольно: Ну, ладно. Что там у вас?
Шомут: Правда ли, что ваши союзники латиане — Придурки?
Томас, после долгого молчания: Вы хотите знать всю правду?
Шомут: Вот именно.
Томас, с оттенком злорадства: Терпеть не могу говорить о ком-то плохо за глаза, даже если это презренный латианин, но бывают моменты, когда приходится признать: грех есть грех, грязь есть грязь, а латианин — тот, кто он есть, ясно?
Шомут: Прошу вас ответить на вопрос.
Томас: Латиане — Придурки.
Шомут: И у них есть Сопляки?