В последние дни декабря 1990-го года Горбачев зачем-то сам предложил ликвидировать Президентский совет. Этот эпизод запомнился А. Дзасохову:
После затянувшегося до полуночи заседания собрались в комнате президиума, где обычно накрывали стол с чаем и бутербродами. В комнату зашел Горбачев, с ходу спросил:
- А вообще, этот Президентский совет нам нужен?
- Да зачем он нам? – тут же откликнулся И. Каримов, будущий президент Узбекистана. Он возглавлял теперь компартию Узбекистана и входил в Политбюро.
На следующий день, когда собрался Президентский совет, Горбачев неожиданно объявил: “Прошлой ночью собиралось Политбюро. Все высказались за упразднение Президентского совета”.
Съезд народных депутатов радостно проголосовал “за”. Демократическое окружение Горбачева осталось без работы. Вместо Президентского совета в марте 1991-го года создал новую структуру - Совет безопасности, своего рода Политбюро. Но и Совет безопасности тоже оказался декоративным органом
258
Во главе правительство вместо свалившегося с инфарктом Рыжкова Горбачев предложил бывшего министра финансов В.С. Павлова.
Тот начал с денежной реформы. По его настоянию Горбачев подписал указ “О прекращении приема к платежу денежных знаков Госбанка СССР достоинством 50 и 100 рублей образца 1961-го года и ограничении выдачи наличных денег с вкладов граждан”.
Павлов утверждал, что крупные купюры на руках у спекулянтов и преступников. В интервью газете “Труд” он винил западные банки в заговоре – они хотели свергнуть Горбачева, поэтому завладели крупными купюрами... Никто не принял его слова всерьез. А “павловская реформа” обернулась для людей новым унижением: они, бросив работу, стояли в длинных очередях, чтобы успеть за три дня избавиться от старых купюр. Невозможно было получить и свои деньги, доверенные государству. Со сберкнижки выдавали не более 500 рублей, да еще делали пометку в паспорте!
26-го января 1991-го года Горбачев подписал указ “О мерах по обеспечению борьбы с экономическим саботажем и другими преступлениями в сфере экономики” – милиция и КГБ имели право входить в любые служебные помещения и получать любые документы. Через три дня новый указ – “О взаимодействии милиции и других
подразделений Вооруженных Сил СССР при обеспечении правопорядка и борьбы с преступностью”. Этим указом вводилось патрулирование городов силами военных частей.
Реакция в обществе резко негативная. Горбачев терял остатки уважения. Все видели, что он боится решать сложные проблемы, откладывая их на потом, надеясь, что все рассосется само собой. Серьезные экономисты утверждали, что попытки модернизировать социалистическую систему не получится, станет только хуже. Надо было создавать принципиально новую социально-экономическую модель.
На четвертом съезде народных депутатов СССР (в декабре 1990-го года) Назарбаев выступил с резкой критикой центра.
- Это только иллюзия, что командно-административная система, с которой мы упорно боремся вот уже шесть лет, сменилась. Ничего подобного! Разве ослабла диктаторская хватка центрального аппарата? Разве поколебал декларативный суверенитет республик многолетние позиции ведомств? Скажу прямо - чихать они хотели на наш суверенитет!.. Разве не потерпели мы поражение, не приняв вообще никакой программы перехода к рынку? Последние действия Совета министров СССР вообще можно сравнить лишь со скрытой диверсией... Ошибки в проведении экономической реформы подвели страну к порогу небывалого в ее истории кризиса, который вот-вот начнется...
После двух лет ненормальной сверхполитизации населения наступила некоторая апатия. Человек начинает говорить, что ему один черт, кто у власти, раз жизнь становится все труднее. Уставшая, голодная, изуверившаяся толпа очень опасна...
Когда Горбачев попросил у Верховного Совета дополнительных полномочий, потому что власти не подчиняются, Ельцин резко возразил:
- Такого объема законодательно оформленной власти не имели ни Сталин, ни Брежнев. Крайне опасно, что президентская власть у нас формируется под личные качества и гарантии конкретного человека. Фактически центр стремится сделать конституционное оформление неограниченного авторитарного режима.
Через несколько лет такие же обвинения Борис Николаевич услышит в свой адрес.