Отправив Медведева, Горбачев решил выяснить, в чем дело. Хотел связаться с Москвой, поговорить с Крючковым и обнаружил, что все телефоны отключены. Даже отключен аппарат городской АТС. Горбачев вышел на веранду, где находилась его жена, и сказал, что на даче появились незваные гости. Она была потрясена. Она перешла в спальню. Потом они позвали Ирину и Анатолия. Выслушав Горбачева, они сказали, что целиком полагаются на него.
На это ушло, наверное, минут 30-40. Визитеры нервничали, почему их не приглашают. Выйдя из спальни, Горбачев увидел, что визитеры без приглашения прошли на второй этаж. Вели себя бесцеремонно, чуть ли не как хозяева. Пригласив в кабинет, Горбачев спросил, с какой миссией прибыли. Бакланов сообщил, что создан комитет по чрезвычайному положению. Страна катится к катастрофе, другие меры не спасут, и он, Горбачев, должен подписать Указ о введении ЧП. По сути дела, приехали с ультиматумом. У них было с собой заготовленные для подписи Горбачевым документы – разные варианты.
Бакланов перечислил состав ГКЧП, причем назвал в числе его членов Лукьянова. Сказал, что Ельцин арестован, хотя тут же поправился: будет арестован по пути (из Алма-Аты), откуда он возвращается в Москву. Они пытались показать, что ситуацию взяли под контроль, и назад пути нет.
Все это были люди, которых Горбачев выдвигал и которые теперь его предали. Горбачев категорически отверг их домогательства, заявив, что никаких указов подписывать не будет.
- Кто вас послал? Вы обеспокоены ситуацией? Но я не хуже вас знаю обстановку в
стране, и она тревожит меня не меньше, чем вас. Считаете, что нужны адекватные меры?
Я такого же мнения. Главная из них уже подготовлена – это подписание нового Союзного договора. На заседании Совета Федерации 21-го августа намечено обсудить ход выполнения экономической реформы. Вы же все спасение видите в чрезвычайных мерах.
326
Я с этим не согласен. Давайте созывать Верховный Совет СССР, съезд народных
депутатов, раз у части руководства есть сомнения в правильности политического курса. Давайте обсуждать и решать. Но действовать только в рамках Конституции, законно. Иначе для меня неприемлемо то, что вы себе задумали - черт с вами, но ведь дело может кончиться большой кровью. Не тот стал народ, чтобы мириться с вашей диктатурой, с потерей свободы, всего, что было добыто в эти годы.
- Не хотите сами подписывать Указ о введении чрезвычайного положения, передайте свои полномочия Янаеву, - предложил Бакланов. И добавил: - Отдохните, мы сделаем “грязную работу”, а потом вы сможете вернуться.
Горбачев отверг эти гнусные предложения.
- Тогда уйдите в отставку, - проговорил Варенников.
- Не рассчитывайте. Вы преступники, ответите за свою авантюру!
На этом разговор закончился. Они попрощались. Когда посетители уходили, Горбачев не сдержался и обругал их “по-русски”.
Горбачева обвиняют, ведь у него на даче была охрана, а он их не задержал. Горбачев отвечает, что попытка задержать их на даче ничего не решала. Он отказался принять их ультиматум по ГКЧП, рассчитывал, что это их может отрезвить. Тем более главные заговорщики были в Москве. И гэкачеписты позаботились обезопасить развитие событий в Форосе. У них было заранее все подготовлено. Отключена связь. Выставлена двойная линия охраны вокруг дачи и со стороны моря. Запрещен выход кого бы то ни было их дачи и допуск на ее территорию.
Называя вещи своими именами, это был арест президента и узурпация его власти.
Путчисты понимали, что не заполучат Горбачева в сообщники, но надеялись взять... “на испуг”, принудить к подписанию указов, предающих легитимный вид их авантюре. Его решительный отказ сделать это сразу ставил их в положение преступников.
Ночь для путчистов была непростой. Когда явился “передовой отряд” из Фороса и доложили о результатах, в стане заговорщиков начался разлад.
Янаев заколебался, подписывать указ или нет, и потянулся к рюмке. Павлов начал симулировать болезнь. Лукьянов стал спешно готовить запасные позиции. Задумался маршал Язов, позднее сказавший: “Дернул меня черт, старого дурака, в это ввязаться”. Раздались голоса, не остановить ли все это. Но было уже поздно, да и Крючков, те, кто был выделен для представления Горбачеву ультиматума, слишком далеко зашли, чтобы бить отбой. Именно тогда сказал Болдин, что “знает президента, он никогда не простит подобное обращение с ним”. Им не остановить ничего, как идти напролом.
Пытаясь хоть каким-то образом придать своим действиям “легитимный характер”, изобрели ложь, что Горбачев якобы в зажатом состоянии, недееспособен, не может выполнять функции президента. Когда Горбачев вернулся из Фороса, врачи рассказали, что у них вымогали документальное свидетельство о Горбачевской болезни. Они говорили, что они, прежде всего, должны переговорить с лечащим доктором, но им