называвшегося СССР. Поэтому они были вправе принять решение, о расторжении связывавших их до сих пор уз”.
Для Гайдара и Козырева идеи Шахрая были неожиданными, но они находку оценили. К российской делегации присоединились белорусы.
- Я не сомневался, что у нас хватит мужества и такта принять такое решение, - вспоминал Шушкевич.
356
Украинцы, пока шла работа, прогуливались по свежему воздуху. Они сели за стол, когда работа подходила к концу. Утром проект документа представили президентам и премьерам. Рядом с Ельциным сидел Геннадий Бурбулис, позднее к ним присоединился Гайдар.
- Все четырнадцать пунктов соглашения, - рассказывал Шушкевич, мы принимали только консенсусом... ни одна статья соглашения не была подписана в первозданном виде. Мы их сокращали, объединяли, изменяли, дорабатывали. По-моему, сделали все, что могли.
Президентам направилась формулировка “Содружество Независимых Государств”. Им очень дорого было слово “независимые”, хотя в таком документе оно бессмысленно.
8-го декабря Ельцин, Кравчук и Шушкевич подписали Минское, Беловежское соглашение об образовании СНГ, в котором говорилось, что “Советский Союз прекращает свое существовании”.
Горбачев остался без государства.
- После подписания были речи, было, как положено, шампанское, - рассказывал
А. Козырев. – Говорили, что сохранить Союз не удалось, но главное, что мы остались вместе. Рассказывают нелепую историю, будто американскому президенту Бушу звонили советоваться, можно это делать или нельзя. В реальности его потом поставили в известность о том, что произошло. Бушу обязательно нужно было позвонить. Я, как профессионал, и тогда это советовал, и сейчас считаю, что это было правильно. Хотя бы в силу ядерного параметра наших отношений мы обязаны друг друга информировать о подобных ситуациях. Это проявление ответственности в политике – объяснить логику происходящего, успокоить, что ядерная кнопка под контролем.
- Горбачев обиделся, что не ему позвонили первому.
- Напрасно он обиделся. С ним первым попытались связаться, но не получилось. Это абсолютно точно.
В этот момент президент Казахстана Назарбаев летел в Москву. Связались с ним, когда он уже находился в правительственном аэропорту Внуково. Ельцин по телефону
прочитал ему подписанные в Пуще документы, пригласил присоединиться к ним и поставить свою подпись.
- Я поддерживаю идею создания СНГ, - сказал Назарбаев. – Ждите меня, скоро к вам вылечу.
Ему обеспечили воздушный коридор. Но президент Казахстана не прилетел. Не спешил присоединиться к тройственному соглашению. Хотел посмотреть: что выйдет из этого эксперимента? Какой будет реакция? Отпугивало и то, что это соглашение только славянских республик. В аэропорту Назарбаев заявил, что сожалеет о распаде единого государства и призвал заключить хотя бы оборонительный союз и сохранить
вооруженные силы.
Спросили помощника Бакатина В.А. Никонова:
- Бакатин знал, что готовится встреча в Беловежской пуще?
- Он знал о подготовке Беловежского соглашения. У Ельцина и его команды были большие опасения, что КГБ постарается в последний момент каким-то образом сорвать встречу. К Бакатину приходили эмиссары, чтобы удостовериться, что он не попытается
357
арестовать Ельцина, Кравчука и Шушкевича в Беловежской пуще.
- А такая мысль возникала на Лубянке?
- В тот период было очевидно, что реальная власть уже принадлежит не союзным структурам, а республикам. Попытка арестовать Ельцина, Кравчука и Шушкевича могла бы закончиться самым чудовищным образом...
Тем не менее, Ельцин и его окружение тревожились: не попытается ли Горбачев в последний момент сохранить власть силой.
Министр внутренних дел В.П. Баранников был человеком Ельцина. Министр обороны Е.И. Шапошников поспешил присягнуть Ельцину на верность. А как себя поведут недавние сотрудники Горбачева: Бакатин и Примаков, возглавлявший разведку – это беспокоило российскую власть.
9-го декабря 1991-го года Примаков без объяснения причин приехал из Ясенево на Лубянку. В кабинете Бакатина глава российской госбезопасности генерал В. Иваненко передал им обоим пожелания российского правительства проявить благоразумие, то есть не сопротивляться неизбежному распаду Советского Союза и переходу власти к Ельцину.
После Беловежской пущи ни Шушкевич, ни Кравчук не пожелали встретиться с Горбачевым. В Кремль пришел один Ельцин. Михаил Сергеевич рассказывал своему пресс-секретарю А. Грачеву: