Соседство с Черненко также создавало определенные неудобства. Он постоянно вскакивал с места, подбегал к Брежневу и начинал быстро перебирать бумаги.
- Это мы уже решили... Это вам надо зачитать сейчас... А это мы сняли с обсуждения.
В общем, картина тягостная. Делалось все открыто, без всякого стеснения.
* * *
Работа в ЦК оставляла мало времени для семьи Горбачевых. Надо было вживаться в столичную жизнь, налаживать новые отношения. Им, собственно, хотелось понять атмосферу, в которой живут семьи их новых коллег, да просто познакомиться с ними. Увы, все оказалось не так, как они предполагали.
40
Встречи и хождения в гости не поощрялись – мало ли что... Сам Брежнев звал к себе строго ограниченный круг – Громыко, Устинова, реже Андропова, Кириленко. Были, правда, исключения. Ранним летом 1979-го года семью Горбачевых пригласил провести вместе выходной день Суслов. Договорились поехать погулять по территории одной из дальних пустующих сталинских дач. Он взял с собой дочь, зятя, внуков. Провели там почти целый день, гуляли, разговаривали. Никакого обеда устраивать на стали, но чай все-таки был. Это была встреча ставропольцев: старожил Москвы как бы проявлял внимание к молодому, прибывшему из тех мест коллеге.
Даже с Андроповым, несмотря на добрые отношения, так и не пришлось им ни разу пообщаться в домашней обстановке.
Когда Горбачева сделали секретарем ЦК по сельскому хозяйству, и он переехал в Москву, Андропов не спешил афишировать свое расположение к Михаилу Сергеевичу. Горбачев, став членом Политбюро, обосновался на даче рядом с Андроповым. Оказавшись с Юрием Владимировичем в одном партийном ранге, осмелился позвонить ему в воскресенье.
- Сегодня у нас ставропольский стол. И как в старые добрые времена, приглашаю вас с Татьяной Филипповной на обед.
- Да, хорошее было время, - согласился Андропов. - Но сейчас, Михаил, я должен отказаться от приглашения.
- Почему? – искренне удивился Горбачев.
- Если я к тебе пойду, завтра же начнутся пересуды: кто? где? зачем? что обсуждали? Мы с Татьяной Филипповной еще будем идти к тебе, а Леониду Ильичу уже начнут докладывать. Говорю это, Михаил, прежде всего, для тебя.
Внеслужебные отношения на трех верхних этажах власти – члены Политбюро, кандидаты в члены, секретари ЦК – исключение. Личного общения между руководителями партии практически не было. Они недолюбливали друг друга и, безусловно, никому не доверяли. Сталин не любил, когда члены Политбюро собирались за его спиной, и страх перед гневом генерального сохранился. Никто ни с кем без дела не встречался.
С тех пор желания у Горбачева приглашать к себе или быть приглашенным к кому-либо, не возникало. Семья Горбачева продолжала встречаться со старыми знакомыми, заводила новых, приглашала к себе, ездила в гости к другим. Но не к коллегам по Политбюро и Секретариату.
С трудом вписывалась в новую систему отношений и Раиса Максимовна, которая так и не смогла найти себя в весьма специфической жизни, как теперь называют, кремлевских жен. Близкие знакомства ни с кем не состоялись. Побывав на некоторых женских встречах, Раиса Максимовна была поражена атмосферой, пропитанной высокомерием, подозрительностью, подхалимством, бестактностью одних по отношению к другим.
Мир жен – это зеркальное отражение иерархии руководящих мужей, вдобавок с некоторыми женскими нюансами. Дело доходило до курьезов. 8-го марта 1979-го года по традиции устроили очередной правительственный прием. Все жены руководителей выстроились при входе в зал, чтобы приветствовать иностранных гостей и
41
соотечественниц. Раиса Максимовна встала там, где было свободное место, нисколько не подозревая, что тут действует самая строгая субординация.
Одна из “главных дам” – жена Кириленко, рядом с которой оказалась Раиса Максимовна, обратилась к ней, без стеснения указывая пальцем:
- Ваше место – вот там. В конце.
Раиса Максимовна все время повторяла: что же это за люди?
За пределами “избранного круга” все было проще. Ирина и Анатолий быстро вошли в новую студенческую среду, обзавелись друзьями.
Возобновила свои научные связи и Раиса Максимовна. Она установила контакты со старыми знакомыми и коллегами в МГУ, Институте философии. Сразу включилась в знакомый ей мир научных дискуссий, симпозиумов, конференций, просто дружеских встреч. Занялась английским языком. Как только выдавалось свободной время, они брали машину и ехали смотреть Москву. Первые маршруты пролегли по старым, близким сердцу местам. Маховая, Красные Ворота, Красносельская, Сокольники с каменной пожарной каланчой, клуб имени Русакова, Стромынка... Долго стояли. Подошли к Яузе. Проехав через мост, оказались на Преображенской площади. И не узнали ее – старой площади нет! Грустно до боли.