В “огуречной истории” он перечить не стал, сориентировался быстро. В городе вскоре появилось несколько тысяч овощных палаток, лотков и вопрос был решен. По московским коридорам пошел шепот: Андропов берется всерьез за наведение порядка.
Однако эта история имеет подтекст. В сложной, закулисной борьбе между членами руководства Гришин котировался некоторыми как вероятный претендент на “престол”. Подобного рода информация пошла через зарубежную прессу, и Андропов, естественно, знал об этом. Поэтому в его проекте вмешаться в священные дела столицы, играло и желание показать неспособность московского руководителя справиться даже с проблемами городского масштаба.
Примерно в то же время в одном из разговоров Андропов как бы мимоходом сказал:
- Леонид Ильич просит плотнее заняться кадрами. Думаю, надо бы нам посмотреть на некоторые фигуры, которые стали уже очень одиозными.
Он внимательно взглянул на Горбачева.
- Что ты думаешь о Медунове?
- То же, что говорил вам год и два назад, - ответил тот.
Действительно, разговор о бывшем его начальнике в Ставрополе не раз возникал у них ранее. До центра доходили вести о якобы неблагополучии в Краснодарском крае, в частности, о том, что в курортной зоне сложились мощные мафиозные структуры, имевшие якобы прямой выход на партаппарат.
Докладывая Андропову о результатах разговора о Медунове, Горбачев сказал:
- Надеюсь, вы понимаете, что о наших выводах вам придется докладывать Брежневу. Надо заранее предусмотреть реальный ход всего разговора.
- Понимаю, - отвечал Андропов. - Но это дело партийное, государственное, значит, надо. А ты подумай, какой вариант можно предложить для перевода Медунова. Я предложил доложить заместителю министра заготовки по плодоовощной продукции. Красноярский край был одним из основных поставщиков овощей и фруктов.
На аппарат ЦК, на всех секретарей обкомов освобождение Медунова произвело
сильное впечатление. Знали, что его опекал сам Генеральный секретарь, считали
“непотопляемым”, и вдруг... Авторитет Андропова стал расти буквально на глазах.
Ко всему этому генсек относился философски. Когда однажды ему сказали “о том,
45
как трудно живется низкооплачиваемым людям”, он ответил: “Вы не знаете жизни. Никто не живет на зарплату. Помню в молодости, в период учебы в техникуме, мы подрабатывали разгрузкой вагонов. И как делали? А три мешка или ящика туда – один себе. Так все и живут в стране”. В связи с этим “Брежнев считал нормальным и теневую экономику, и грабительство в сфере услуг, и взятки чиновников. Это стало едва ли не всеобщей нормой жизни”.
Видимо, именно в этом заключается борьба терпимого отношения Л.И. Брежнева и к коррозии аппарата ЦК КПСС. Но была и другая причина. Социальная коррозия захватила семью самого генсека.
Характеризуя Л.И. Брежнева, П.Е. Шелест писал: “о коррупции и жадности его самого и его семьи” и утверждал, что при нем “Завидово стало местом разврата”.
“Эпоха более или менее аскетических советских вождей, - утверждали журналисты, - кончилась Хрущевым. Страсть Брежнева к подношениям и испытываемая им почти детская радость от них были хорошо известны”.
“Коррупция, - вспоминал Г.К. Шахназаров, - смертельно поразила вельможную верхушку общества. Увяз в ней и сам Брежнев, не способный устоять перед соблазнами сладкой жизни. Любил подношения и нашел неплохой способ удовлетворять эту страсть: во время визитов главам других государств дарить как можно более дорогие подарки (разумеется, за казенный счет), побуждая тех в свою очередь не скупиться, чтобы не ударить лицом в грязь (тоже за казенный счет, но лично для Генерального секретаря)”.
Всякий раз, - читаем мы в воспоминаниях Г.Х. Шахназарова, - когда во Внуково-2 приземлялся спецсамолет, оттуда перегружались в автофургоны и везлись на дачу генеральному десятки коробок с ценными подарками. Не мог Брежнев не знать о дани, которую собирала Виктория Петровна после каждой своей поездки в Карловы Вары, об авантюрных проделках своей дочери, питавшей болезненную страсть к бриллиантам.
Говорят, у Виктории Петровны Брежневой была квартира, где она хранила подарки, за что в семье ее звали “хозяйкой медной горы”.
Широкую известность получили похождения брата Леонида Ильича – Якова. Вспоминая о нем, его дочь – Любовь Яковлевна пишет: “Отец... пошел в разнос: сойдясь с сомнительными личностями кавказского происхождения, которые таскали его по гостям, ресторанам, используя в хвост и гриву его имя, покупали дефицитные “Волги”, строили дачи, вытягивали из него средства”. “О том, что отец Яков Брежнев занимается взяточничеством, я имела вначале неопределенные “слабо подтвержденные подозрения”. Но все чаще и чаще приходилось встречаться с людьми, которые приводили убедительные доказательства тому, что мой отец берет за услуги деньги”.