создала “Клуб “Комсомольской правды” имени Николая Бухарина”. Не подпольный, а действовавший совершенно открыто. Ребята изучали труды Бухарина”.
“Юнцы-бухаринцы, по свидетельству О.Р. Лациса, разыскали в Москве Анну Михайловну Ларину (Бухарину) и Юрия Николаевича Ларина, сына Бухарина, потом
познакомились с Леном Карпинским, Лен познакомил с ними меня”.
Была учреждена премия Бухарина, она просуществовала три года. По существу, это означало реабилитацию Н.И. Бухарина в отдельно взятом советском городе.
“Из Татарского обкома позвонили в Набережные Челны, в горком партии, и потребовали объяснений. Однако, пишет О. Лацис, “горком партии ничего не мог поделать с горкомом комсомола”, так как его секретарь “сам состоял членом бухаринского клуба”.
69
Тому, кто хотя бы немного знаком с порядками и правами того времени, очевидно: подобная самодеятельность была если не инспирирована, то санкционирована КГБ. Что стояло за этой “ганоповской” провокацией, еще предстоит выяснить. Однако если сопоставить это с другими приведенными ранее фактами, получается, что в начале 80-х годов наверху уже начинали готовиться к серьезным переменам.
Но почему подобный необычный шаг на этом пути был сделан именно с
Н.И. Бухариным? А потому, что еще в 1929-ом году он выступил против свертывания нэпа и сталинской индустриализации. Следовательно, его реабилитация означала реабилитацию его взглядов. Но тогда получается, что уже в 1982-ом году КГБ начинает стимулировать интересы к проблеме многофункциональной экономики.
“Именно КГБ, - заявлял в интервью газете “День” один из генералов этого учреждения, не пожелавший обнародовать свою фамилию, - появилась в начале 1980-х годов группа молодых специалистов, которые контурно обозначили проблему реформ”.
“Существует мнение, - пишет бывший начальник ПГУ КГБ СССР Л.В. Шебаршин, - что идея реформ, штаб реформы складывались в системе КГБ и разведки”. Полностью разделяя это мнение, Шебаршин отмечает: “Мы лучше, чем кто-либо, видели, что отставание Советского Союза от развитого мира не только не сокращается, но стремительно нарастает, и было совершенно очевидно, что полумеры... обречены на неудачу”.
Однако, как писал Г.Х. Шахназаров, “наивно” было бы представлять, “будто бы радикальные перемены у нас настолько созрели, что страна, как женщина на исходе девятого месяца беременности, должна была во что бы то ни стало разрешиться ими”.
Но тогда, если следовать логике Шахназарова, получается, что “роды” были преждевременными, и их стимулирование имело искусственный характер.
Умер Леонид Ильич неожиданно. Может быть, это звучит странно – о его физическом состоянии, благодаря телевидению знала вся страна, все наблюдали всю клиническую картину здоровья генсека воочию. Но тянулось это настолько долго, что стало привычным, о возможности близкого конца никто не думал.
7-го ноября 1982-го года – в день Октябрьской годовщины – Брежнев, как Генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель Президиума Верховного Совета СССР, Главнокомандующий и Председатель Совета Обороны, принимал военный парад. Потом и торжественный прием, где он зачитал приветственную речь. В общем, все, как обычно.
10-го ноября Горбачев принимал делегацию из Словакии, шла оживленная беседа, когда неожиданно из секретариата ему подали записку: “Вас срочно вызывает Андропов. Он знает, что вы принимаете делегацию, но просит извиниться, объявить перерыв и сразу зайти к нему”.
Когда он вошел в кабинет Андропова, Юрий Владимирович внешне выглядел
достаточно спокойным, и вместе с тем за этим скрывалось огромное внутреннее напряжение. Ровным голосом он рассказал, что Виктория Петровна – жена Брежнева – попросила срочно сообщить ему о смерти Леонида Ильича и передать, что его ждут на даче Заречье. Никого другого видеть она не захотела. Андропов уже побывал там, беседовал с Чазовым, сотрудниками охраны. Смерть наступила за несколько часов до приезда бригады “скорой помощи”.
70
Они помолчали. Потом Горбачев сказал:
- Что же, для Старой площади наступил ответственный момент. Необходимо принимать решение, и, думаю, оно будет касаться лично вас.
Андропов, видимо, погруженный в свои мысли, не ответил. Их отношения позволяли Горбачеву не ходить вокруг да около, а вести с ним открытый разговор, и Горбачев спросил: