“С этим документом, - вспоминал А.И. Вольский, - я приехал на Старую площадь и познакомил с ним самого близкого Андропову по работе ЦК человека (он трудится до сих пор). Познакомил с мнением Андропова еще одного помощника Генерального секретаря.
92
Мы долго думали над этой фразой, и все-таки решили оставить у себя одну копию, хотя не имели на это право... Но и как положено, материал официально передали заведующему Общим отделом (впоследствии он был исключен из партии) для (распечатки) участникам Пленума”. Позднее А.И. Вольский уточнил, что имел в виду К.М. Боголюбова.
“История этого проекта, - вспоминает М.С. Горбачев, - по существу, стала мне
известна, лишь спустя годы, после публикации воспоминаний Вольского. До этого ходили только смутные слухи. А суть такова: в конце выступления содержался тезис о том, что в связи со своей тяжелой болезнью, исходя из государственных интересов и стремясь обеспечить бесперебойность руководства партией и страной, Генеральный секретарь предлагает поручить ведение Политбюро Горбачеву.
Когда накануне Пленума текст выступления Андропова был роздан членам Политбюро, а затем – в красном переплете – членам ЦК, там этого тезиса и подобных слов не было”.
Пленум ЦК КПССС открылся в понедельник 26-го декабря.
О том, как развивались события дальше, есть две версии.
“Когда, - вспоминал А. Вольский в 1990-ом году, - я пришел на Пленум, этого тезиса, или, как их тогда “деликатно” называли, “текст речи”, раздавали его участникам. Получив текст на руки, я вдруг с ужасом обнаружил, что там нет последнего абзаца”. ”Я, - пишет Вольский далее, - попытался что-то выяснить, получить какое-то объяснение, но все кончилось тем, что мне было прямо сказано: не лезь не в свое дело”.
По другой более поздней версии Вольский узнал о случившемся немного позже: “Идет заседание Политбюро. Черненко зачитывает доклад Андропова: - А почему не Горбачев? - и начинает расспрашивать, никто ничего не знает. Напасть какая-то”.
Что в такой ситуации должен был сделать Вольский? Немедленно информировать о случившемся Андропова. Пленум работал два дня. Исправить положение дел еще можно было. Однако Вольский понимал, что если К.У Черненко отважился на такой шаг, значит, судьба Андропова предрешена. Поэтому Вольский предпочел отмолчаться.
Очередной Пленум ЦК КПСС завершил свою работу. Он перевел Воротникова и Соломенцева из кандидатов в члены Политбюро, а также избрал В.М. Чебрикова кандидатом в члены Политбюро и Е.К. Лигачева – секретарем ЦК. “Когда, - вспоминал Вольский, - я пришел после Пленума к себе на работу и выслушал по телефону от Андропова столько резких слов, сколько не слышал за 58 лет жизни – слов грозных, гневных и каких еще угодно, я понял, что он ничего не знал об этом”. Андропов заявил, что его помощники должны были сразу же поставить его в известность, как только получили на руки текст его выступления.
По другой версии Вольский получил нагоняй от Андропова сразу после того заседания Пленума, на котором был оглашен доклад генсека. “Вконец расстроенный, отправился к себе, и слышу в кабинете звонок. Андропов. “Как вы посмели не отдать мою правку? Вы понимаете, что натворили?” Как мог, оправдывался: “Юрий Владимирович, готов поклясться, отдал все из рук в руки”. “Ладно, я с вами еще разберусь”.
Если описанная Вольским история действительно имела место, то она по существу свидетельствует, что в конце декабря 1983-го года Ю.В. Андропов фактически был отстранен от власти.
93
Кто же мог пойти на такой шаг? “Прежде всего, - писал Вольский, - тогдашний председатель Совета Министров Тихонов и второй секретарь ЦК – а если пользоваться нынешней терминологией, заместитель Генерального секретаря – Черненко”, но вряд ли подобное решение было возможно без В.М. Чебрикова и Д.Ф. Устинова”.
В связи с этим обращает на себя внимание следующий факт: Чазов утверждает, что
однажды он стал свидетелем телефонного разговора Андропова с Рыжковым, которого Юрий Владимирович якобы спросил: “Николай Иванович, если я уйду на пенсию, какое материальное обеспечение вы мне сохраните?” Не ручаюсь за точность фразы, но смысл ее был именно таков. На другом конце провода Рыжков, по моему впечатлению, настолько растерялся, что, видимо, не знал, что ответить. И Андропов закончил разговор словами вроде: “Вы там подумайте о том, что я сказал”.