усадив его в кресло, сразу применяла кислородный аппарат, иначе он задыхался. Уезжая после работы домой, и, выйдя из кабинета, он не мог одолеть расстояние до лифта, и вынужден был присаживаться на стоящие в коридоре стулья. Только после этого поднимался с помощью охраны и шел дальше к лифту”.
“Мы видели, - отмечает Чазов, - с каким трудом, превозмогая себя, он нередко ездил на работу. Он все чаще и чаще оставался дома, и так как и здесь его одолевали телефонными звонками, просил говорить, что он занят – с врачами, процедурами и т.д.”
По свидетельству О.А. Захарова, “однажды его (Черненко) привезли в Кремль на заседание Политбюро в больничной коляске. А когда он не мог из-за плохого самочувствия приезжать в Кремль на заседания, то они переносились. Горбачеву он не поручал вести заседание Политбюро, вернее не доверял, поскольку испытывал сильное давление Тихонова и других членной Политбюро, выступавших против Горбачева”.
Когда Н Дебилова, перешедшего в качестве секретаря по наследству от
Л.И. Брежнева к Черненко, спросили о его работе с Черненко, тот ответил: “Какая это работа! Он ведь был на пороге смерти. Больно было на него смотреть. Подышит кислородом, кого-то примет. Снова подышит. Его за годы работы в ЦК дважды выносили из здания на носилках”.
Первая после восшествия на “престол” болезнь выбила Черненко из строя, по всей видимости, в начале мая 1984-го года. Как явствует из воспоминаний Горбачева, 30-го апреля он имел разговор с генсеком в его кабинете. 3-го мая видел его на заседании Политбюро, через два-три дня, то есть 6-7-го мая встречался с ним опять, а 9-го мая
1984-го года в аппарате ЦК заговорили о болезни Черненко. В тот день Черняев записал: “Болезнь (у Генсека) пустяшная. Астма, осложнение после воспаления легких в
1974-1975-ом годах. Больше он ничем не болел”. Правда, вскоре Черненко снова вернулся в строй: 20-22-го мая он встречался с Генштабом, 21-го мая принимал В.И. Воротникова.
18-го июня 1984-го года Черняев записал, что Черненко “ни с кем не общается. Даже с помощниками. Они записываются к нему в общей очереди (из 20-15 человек), и до них никогда почти дело не доходит”.
116
Все бумаги поступали к Черненко через стенографистку Брежнева Г. Дорошину.
Через месяц Черненко ушел в отпуск и уехал отдыхать на юг. “15-го июля
Генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель Президиума Верховного Совета СССР
товарищ К.У. Черненко, - “сообщила “Правда”, - отбыл из Москвы на отдых”.
Как явствует из дневника В.И. Воротникова, 19-го июля Горбачев “впервые вел заседание Политбюро”. Это означает, что Черненко оставил его, как говорили тогда, на “хозяйстве”. Так летом 1984-го года Горбачев временно оказался во главе партии, а значит, и во главе советской державы.
Горбачев тоже имел право на летний отпуск. Однако в этом году он предпочел “отдыхать” на Старой площади. 29-го сентября 1984-го года И.Ю. Андропов (сын
Ю.В. Андропова) посетил М.С. Горбачева, и во время разговора поинтересовался, отдыхал ли он в этом году: “Лицо его переменилось. Он подошел к столу для заседаний, покрытому зеленым сукном, выбросил по-ленински правую руку вперед и с большим значением, посмотрев на меня, сказал: “О будущем надо думать, Игорь, о будущем”.
Летом 1984-го года по совету Горбачева и Чазова Черненко отправился отдыхать
на Ставрополь в высокогорный дом отдыха “Сосновый бор”. Тот факт, что его уговорили ехать туда Горбачев и Чазов, в беседе с Легостаевым подтвердила А.Д. Черненко.
Касаясь этого эпизода, бывший помощник К.У. Черненко В. Печенев пишет: “Почему-то его повезли в новый санаторий в Кисловодск, который был расположен на высоте около 1000 метров над уровнем моря”. Это удивление нетрудно понять, если учесть, что Черненко страдал эмфиземой легких и испытывал нехватку кислорода даже в обычных условиях.
“Мне говорили, - отмечает Печенев, - что при его состоянии легких отдых там был ему вреден, тем более что до этого он всегда отдыхал в Крыму”.
“Врачи, - пишет Н.А. Зенькович, - видимо, не знали, что прозрачный воздух Кисловодска по вечерам и ночью становился прохладным: с вершин гор в долину спускались остывшие, пахнущие свежим снегом воздушные потоки”. Почти сразу же Черненко простудился, у него “началось обострение болезни”. В результате “за все время пребывания здесь Черненко “ни разу” не вышел из помещения”.
Казалось бы, необходимо было сразу же перебраться в другое место или вернуться обратно. Но врачи не спешили с “принятием решения”, когда Черненко стал задыхаться. Не спешили, когда он “даже по комнате начал передвигаться с трудом”.