В. Болдин вспоминает, что он был свидетелем телефонного разговора между Горбачевым и Черненко. Последний жаловался на плохое состояние и спрашивал, что делать, а Горбачев советовал ему не терять надежды, все образуется.
И только тогда, когда Черненко потерял способность передвигаться даже по комнате и ему понадобилась “каталка”, утверждает В.В. Прибытков, “из Москвы срочно прибыли Чазов с Чучалиным. Осмотрев больного, они предложили поменять место отдыха”.
Однако как позднее докладывал Чазов на заседании Политбюро, дело заключалось не просто в месте отдыха. Оказывается, у находившегося под неусыпным наблюдением врачей Черненко, в разгар отдыха на юге страны была обнаружена “двухсторонняя пневмония”, то есть запущенное воспаление легких. Нельзя не отметить, что Чазов,
117
который посвятил в своих воспоминаниях не одну страницу состоянию Черненко, не только полностью обошел стороной вопрос о пребывании Черненко в “Сосновом бору”,
но и сдвинул обострение его болезни с лета на осень 1984-го года.
Десять дней пребывания генсека в обстановке разряженного “холодного и влажного по вечерам горного воздуха, - писал В. Легостаев, - сделали свое дело. Черненко был в экстренном порядке на носилках транспортирован из Кисловодска в Москву без шансов на выживание”.
“Вошел он туда своими ногами, - пишет В.А. Печенев, - а выносили его оттуда на носилках”.
В связи с этим срочно был изготовлен эскалатор и в аэропорт Москву направлен транспортный самолет “ИЛ-76”. Едва подогнали его к борту самолета, как подвезли Черненко, два дюжих комитетчика буквально на руках поднесли его к трапу, включили эскалатор, и он поехал к люку.
Предполагалось, что Черненко проведет на юге около месяца. Однако по
свидетельству Е.К. Лигачева, “... уже на шестой-седьмой день пребывания в Кисловодске
здоровье Генерального секретаря резко ухудшилось”. Если верить В. Прибыткову, он пробыл в “Сосновом бору” лишь “десять дней”. По сведениям “Вашингтон пост”, Черненко вернулся в Москву 7-го августа. Следовательно, он провел на юге не 10, а около 20 дней.
“Вашингтон пост” утверждала, что из аэропорта Черненко сразу же отвезли в больницу. Однако В. Прибытков пишет, что с высокогорного курорта Черненко срочно перевезли в Подмосковье, на брежневскую дачу в Завидово. Самостоятельно ходить он не мог. Говорил с трудом. Приступы астмы, которые раньше были довольно редкими, участились. Кашель, в груди хрипы. Здоровье подорвано окончательно. Для того чтобы как-то поддержать его состояние, на даче и в кабинете установили специальные кислородные аппараты.
Принятые меры сразу же сказались на состоянии Черненко. Уже через неделю кризис прошел. И Черненко встал на ноги. Вскоре он напомнил о своем существовании, дав интервью, которое 2-го сентября появилось на страницах “Правды”.
* * *
Несмотря на то, что М.С. Горбачев возглавлял Секретариат, кабинет М.А. Суслова продолжал пустовать, и на заседании Политбюро по правую руку от генсека восседал
Г.В. Романов, а слева Н.А. Тихонов. Как свидетельствует из воспоминаний В.А. Печенев, осенью 1984-го года в этой расстановке сил произошли изменения: “На одном из заседаний, когда Романов был в отпуске, Черненко, показав на место справа от себя, которое обычно занимал второй секретарь, сказал: “Михаил Сергеевич, ты садись сюда”.
С учетом тех традиций, которые существовали тогда в руководстве партии, деталь немаловажная. Однако вряд ли жест Черненко был связан только с тем, что Романов находился в отпуске и его место в зале заседаний Политбюро пустовало.
118
Дело в том, что к этому времени произошло одно важное кадровое изменение, которое сразу же вызвало много вопросов, которые до сих пор во многом остаются покрыты тайной. Неожиданно был отправлен в отставку начальник Генерального штаба
маршал Н.В. Огарков, которого многие считали союзником Романова. Бывший первый секретарь Ленинградского обкома партии Г.В. Романов был выдвиженцем
Ю.В. Андропова. “Когда Андропов пришел, - вспоминает Григорий Васильевич, - он мне прямо сказал: “Ты мне нужен в Москве. Устинов дрова ломает, много денег тратит на оборонку, нам уже не хватает”. Я дал согласие, но только через полгода, весной восемьдесят третьего”.