Как мы уже знаем, 15-го июня 1983-го года Пленум избрал Романова секретарем ЦК КПСС. По имеющимся сведениям ему было доверено курирование при отделе ЦК КПСС: Административный, Оборонный и Отдел машиностроения. В.И. Долгих утверждает, что, кроме Оборонного, на Романова возложили также руководство Отделом строительства и Отделом промышленности, но он отказался от этого, и они были переданы Долгих, а сам Романов сосредоточился на Оборонном отделе.
Чтобы понять смысл этого назначения, необходимо учесть, что до 1976-го года
этот отдел возглавлял Д.Ф. Устинов. После того как он заменил А.А. Гречко на посту министра обороны, его преемником в аппарате ЦК КПСС стал Я.П. Рябов. Но они не сработались. В 1979-ом году Я.П. Рябов был переведен в Госплан, в результате чего, по одним сведениям, вплоть до лета 1983-го года должность секретаря ЦК КПСС по оборонным вопросам оставалась вакантной, по другим, Оборонный отдел курировал
Д.Ф. Устинов.
Е.И. Чазов утверждает, что на должность секретаря ЦК КПСС Г.В. Романова рекомендовал М.С. Горбачев. Вероятнее всего, Горбачев сделал это с подачи Андропова, который именно ему доверил организацию переезда Г.В. Романова в Москву. Однако вернувшись из Ленинграда, Горбачев счел необходимым напомнить в ЦК о том слухе по поводу Г.В. Романова и Таврического дворца, которые появились еще в середине 70-х годов.
Если Д.Ф. Устинов без энтузиазма встретил появление Г.В. Романова в Москве, то иначе сложились отношения нового секретаря ЦК КПСС с Н.В. Огарковым. Этому во многом способствовало то, что к этому времени взаимоотношения между министром обороны и начальником Генерального штаба можно было выразить словами “нашла коса на камень”.
Расхождения между ними обозначились уже в 1979-ом году, когда решался вопрос об Афганистане. Д.Ф. Устинов был за введение туда советских войск, Ю.В. Огарков – против. Подобным же образом разошлись их позиции в 1980-1984-ом годах по поводу необходимости ввода войск в Польшу. А.А. Кокошин утверждает также, что Н.В. Огарков выступал против пустого увеличения военных сил и предлагал использовать идущие на это средства для “наращивания усилий в области создания новейших средств связи и боевого управления, обычных средств вооруженной борьбы, особенно “умного оружия”, появление которого в США назвали “революцией в военном деле”. Конфликт между начальником Генерального штаба и министром обороны был решен в конце лета, когда Черненко вернулся из отпуска. С одной стороны, Политбюро поддержало предложение
119
Н.В. Огаркова о необходимости принятия превентивных мер и создания “главных командований войск на стратегических направлениях - Западном, Юго-Западном и Южном", с другой стороны, решило заменить его на посту начальника Генерального
штаба С.Ф. Ахромеевым.
Прощание Н.В. Огаркова и вступление в должность нового начальника Генштаба произошло 5-го сентября.
Показательно, что именно в этот день Романов во главе советской делегации отправился на Учредительный съезд Эфиопской рабочей партии. И, по всей видимости, на следующий день, в четверг, на заседании Политбюро Черненко пригласил Горбачева – занять свободное место рядом с ним.
По свидетельству В.А. Печенева, “Черненко сдавал на глазах. Он без конца глотал таблетки, выходил в комнату отдыха, где у него стоял дыхательный аппарат. Он сам говорил: “Это не для меня нагрузка. Я с трудом справляюсь”. Но все равно его состояние не шло ни в какое сравнение с болезнью Брежнева. Голова у Черненко оставалась светлой”.
“Теперь, - вспоминал Болдин, - на заседании Политбюро, как рассказывали еще до
того, как туда должны были войти его участники, Черненко часто практически выносили на руках, усаживали за стол председателя, подвигали бумаги, затем приглашали занять места остальных. И он, задыхаясь и багровея, говорил несколько фраз, невнятно зачитывал то, что ему приготовили помощники. Время заседаний сократилось еще больше”.
Комментируя этот факт, В.И. Болдин отмечал: “Мне никогда не приходилось видеть среди членов Политбюро, секретарей ЦК столь политического настроения. Они предчувствовали исход болезни и понимали свою ответственность за рекомендацию пленуму ЦК этой кандидатуры. Разговоры в ту пору среди них были откровенными, и многие из них мрачно смотрели на перспективу”.
1-го декабря Черняев записал слова Б.Н. Пономарева о Черненко: “ Три дня в неделю у него выходные, а остальные – по нескольку часов”.