“Костя – это то, что надо”, - якобы сказал Тихонов. Понимать это можно так: появилась надежда, что следующим генсеком вполне сможет сказаться он. Но для общества, при всей его специфичности, появление в роли лидера великой державы именно
Черненко было шоком. Ну, хоть кто-нибудь другой, хоть чуть поживее, хоть чуть помоложе, так нет же...
После заседания Политбюро и в последующие дни Устинов, который всегда отличался хорошим настроением, таким жизнелюбием, что его трудно было выбить из колеи, выглядел подавленным, был молчалив и замкнут. А вот на Пленуме ЦК Горбачев увидел другие лица: те, кому уже пора было уходить, и те, кто ушел на пенсию, но оставались в составе ЦК, как будто оправились от испуга, от андроповских новшеств, воспрянули духом в надежде, что возвращается их время, “спокойное и стабильное”, иными словами – “брежневское”.
Кого же приобрели на посту Генерального секретаря? Во главе великой державы ее лидером оказался не просто физически слабый, а тяжелобольной человек, фактически инвалид. Это не явилось секретом ни для кого, было видно невооруженным глазом. Его немощь, затрудненное дыхание, одышку (он страдал эмфиземой легких) невозможно было скрыть. Врач, сопровождавший Маргарет Тэтчер на похоронах Андропова, вскоре опубликовал прогноз о сроках жизни Черненко и ошибся лишь на несколько недель.
Черненко всегда был при Брежневе, угадывал его желания, стал доверенным лицом, можно сказать, тенью. Горбачев уже рассказывал – сила его влияния была и в том, что он много сделал для создания имиджа Брежнева. Мощным орудием Черненко, несомненно, был аппарат, от которого зависело практически все. Трудно объяснить, откуда у него тихого, замкнутого, типичного кабинетного чинуши зародились такие амбициозные планы. Вероятно, подтолкнули к этому участники упомянутого “тайного круга”, которые таким способом хотели реализовать свои собственные претензии.
Говоря о причинах восхождения Черненко на пост генсека, нельзя забывать и то, что сработал укоренившийся в Политбюро стереотип: второй человек в руководстве становился первым автоматически. Тяжелым было впечатление от первого его же публичного выступления в новой роли на траурном митинге при похоронах Андропова 14-го февраля 1984-го года. Оно вызвало горечь у всех нас, в стране и у зарубежных гостей. Черненко был обречен на такое восприятие.
Вскоре выяснилось, что общество не воспринимает его всерьез. Хотя идеологическая служба ЦК предпринимала невероятные усилия для пропаганды “образа
125
генсека”, масштаб его личности, отсутствие самостоятельного опыта политической и государственной деятельности, поверхностные знания реальной жизни страны, слабые волевые качества – все это было очевидно.
В апреле 1984-го года Черненко, как бы повторяя и продолжая путь Андропова, посещает московский металлургический завод “Серп и молот”, встречается с рабочими. Но контакт не получился, напротив, встреча лишь подлила масла в огонь. Ему было трудно среди людей. А им глядеть на все это было просто невозможно.
Смерть Андропова и избрание генсеком Черненко породило новые надежды у противников каких-либо перемен. Они, уже не маскируясь, усилили давление на Черненко, стремясь покончить с начинаниями Андропова, стилем его деятельности.
Раньше всех это почувствовали на себе сторонники Юрия Владимировича, в том числе и Горбачев. Для него это все было неожиданностью. Еще в 1983-ем году, когда здоровье Андропова стало стремительно ухудшаться, Горбачев сказал, что эти люди
заняты поисками компрометирующих Горбачева данных. К “охоте” были подключены даже административные органы. И когда Горбачев стал генсеком, то узнал об этом со всеми подробностями.
Так что Горбачев был психологически подготовлен к подобным интригам, что предпринимаются попытки реализовать давно вынашиваемый план устранения Горбачева. Это отражало настроение и “главных действующих лиц”, и проявилось сразу же на первом заседании Политбюро, когда речь зашла о распределении особых привилегий в Политбюро и Секретариате ЦК.
Как Горбачев ожидал, в атаку бросился Тихонов:
- Мне понятно, почему мы должны поручать ведение Секретариата Горбачеву, - заявил он в довольно резкой форме. – Михаил Сергеевич, как известно, занимается аграрными делами. Боюсь, Секретариат будет превращен в рассмотрение аграрных вопросов и использован им для давления. Неизбежно возникнут перекосы.