Дмитрий Федорович встревожился, усмотрел в этом большую интригу, одобрил его позицию, посоветовал твердо ее держаться и не переживать, так как, по его мнению, интриги против него обрезаны.
3-го мая собрались на заседание Политбюро, обсудили всю намеченную повестку дня. Но вопрос, который стал предметом их разговора с генсеком, так и не был вынесен на обсуждение. Оказалось, Устинов посоветовал Черненко не идти на поводу у Тихонова и его компании. Через два-три дня Константин Устинович сказал Горбачеву:
- Я подумал и решил не выносить. Работай, как работал.
Уже, кажется, в 1989-ом году Тихонов прислал Горбачеву письмо с покаянием. И с предложением своих услуг в реформировании экономики. Но в те годы давление на
Горбачева через Черненко не прекращалось. Все это выматывало нервы до крайности, и поэтому каждый раз, когда удавалось вырваться из Москвы в поездку по стране, Горбачев испытывал чувство глубочайшего удовлетворения.
На протяжении всего 1984-го года интриги, подсиживание, сплетни определяли общую атмосферу на Старой площади. Болезнь Черненко прогрессировала, ситуация в Политбюро обострилась, распри исподволь нарастали. Невозможно описать все перипетии того времени. Да оно и ни к чему – всем все было ясно. Но какие формы это приобретало, показывает история с Всесоюзной научно-практической конференцией по идеологическим проблемам.
Участники конференции съехались в Москву, все было готово. И вдруг буквально накануне ее открытия, в 16 часов предшествующего дня – звонок от Черненко.
Оказывается, он не считал целесообразным проводить идеологическую конференцию сейчас, ибо впереди партийный съезд и надо его готовить, набирать идеи. Горбачев понял по тону разговора, что в кабинете он не один и, наверное, задача тех, кто там был, состояла в том, чтобы удержать слабого, колеблющегося шефа на жесткой позиции.
Столь неожиданный зигзаг Горбачева просто возмутил, и он выразил протест в довольно резкой форме. Как ему потом сказал Яковлев, бывший в кабинете, чуть ли не отчитал генсека. Горбачев проявил несдержанность, но происки своры, крутившейся вокруг Генерального Секретаря, вывели из равновесия. Горбачев напомнил ему, что проведение конференции, на которую уже приехали люди со всей страны, это была не Горбачева, а Черненко идея. Горбачев лишь выполнил поручение. Никто не смог объяснить мотивы ее отмены. Однако такой шаг недопустим, ибо означает публичный скандал. И закончил вопросом:
- Кто сбивает вас с толку?
- Ну, ладно, - сказал Черненко, - проводите, но не делайте из конференции большого шума.
На том разговор и кончился... Конференция состоялась и прошла успешно. Новизной подходов, творческим характером обсуждения она резко контрастировала с обычными идеологическими накачками прошлых лет. Сам заголовок доклада “Живое
128
творчество народа” уже наводил на размышления.
Участники конференции настаивали на том, чтобы доклад был опубликован. Горбачев ответил, что это будет сделано. Но, увы, только “Правда” опубликовала его сокращенное изложение.
* * *
Огромная потребность в энергичной, инициативной политике и... плачевная ситуация в руководстве страны. Черненко и по калибру личности, и по состоянию здоровья не соответствовал роли генсека. Возникла проблема даже с еженедельными заседаниями Политбюро. Нередко случалось так: заседание назначено, но Константин Устинович прибыть не в состоянии, и за 15-30 минут до начала – звонок Горбачеву с
поручением председательствовать.
Реакция членов Политбюро на сей счет была неоднозначной. У одних подчеркнутое спокойствие, то есть воспринимали это как само собой разумеющееся. У других – недоумение, а то и плохо скрываемое раздражение. От Тихонова не раз следовали бестактные вопросы:
- А он поручал вам вести Политбюро?
Горбачев отвечал:
- Николай Александрович, неужели вы думаете, что я могу вот так, по своей воле, прийти и начать заседание? У вас превратные представления обо мне.
Эта проблема к концу года разрослась до катастрофических масштабов, ибо Черненко вышел из строя окончательно. Политбюро, главный политический орган руководства, должен был определиться с решением поручить кому-либо – то ли Горбачеву, то ли Тихонову, или еще кому – постоянно вести заседания.
Доподлинно известно, что некоторые товарищи в беседах с Черненко давали ему советы на этот счет – поручить “временно” вести заседания Политбюро Горбачеву. В то же время ближайшее окружение генсека рекомендовало ему сохранить за собой эту позицию. И всякий раз Горбачев оказывался в сложной ситуации. Но дело не в нем – это сказывалось на работе Политбюро, аппарата ЦК, в такой ситуации всегда вальяжно чувствуют себя всякого рода интриганы. А для дела, для работы – это просто беда.