Возможно, что Громыко-младший, как это нередко случается с мемуаристами, несколько преувеличивает роль и отца, и свою собственную в приходе Горбачева к власти. Впрочем, кто может с уверенностью ответить: а что бы произошло, если бы Громыко на первом после смерти Черненко заседании Политбюро не предложил избрать Горбачева Генеральным секретарем?..
Приход Горбачева к власти можно представить как цепочку случайностей. Но как говорят марксисты, случайность – проявление закономерности. Горбачев занял место на олимпе, благодаря своим политическим талантам. И все его действия после избрания были закономерными.
Давайте постараемся понять, как действительно развивались события, и каким образом М.С. Горбачев оказался у власти. Оперировать станем не домыслами, а реальными, доступными проверке фактами.
Когда Черненко находился в больнице, 6-го марта его посетили М.С. Горбачев и Е.К. Лигачев. Как потом рассказывал Лигачев, Черненко “выглядел лучше, чем мы предполагали”, обнаружил “ясный ум”, намеревался скоро “вырваться” из больницы. То же самое подтверждает жена Черненко, Анна Дмитриевна, регулярно навещавшая мужа.
Во время этой встречи с Черненко обсуждался вопрос о подготовке очередного пленума ЦК КПСС. Именно тогда окончательно было принято решение не выносить на пленум вопрос о научно-техническом прогрессе. Кроме того, в ходе беседы с
К.У. Черненко рассматривался вопрос о подготовке очередного партийного съезда.
Это свидетельствует о том, что, хотя в начале марта Черненко был плох, но еще находился в здравом рассудке и был способен принимать решения.
На следующий день (за три дня до смерти), видимо, накануне заседания Политбюро Черненко позвонил А.А. Громыко и спросил: “Не следует ли мне самому подать в отставку?” Андрей Андреевич предложил ему не делать этого.
“Однако в связи с гипоксией мозга у К. Черненко, - пишет Е.И. Чазов, - развилось сумеречное состояние. Врачи понимали, что дни его сочтены. Чазов позвонил Горбачеву и предупредил, что трагическая развязка может наступить в любой момент”.
В. Легостаев, опираясь на рассказы жены К.У. Черненко, писал, что Анна Дмитриевна регулярно “навещала мужа в больнице”. “Приходила обычно после полудня к чаю”. “После полудня к чаю” – вероятно, означает полдник, то есть около 16:00.
Воскресенье 10-го марта 1985-го года Е.И. Чазов почти весь день провел у постели генсека. “Утром, - вспоминает он, - в больнице меня по телефону разыскал М. Горбачев. Разговор не клеился, я лишь сказал ему, что вряд ли Черненко переживет этот день”.
По утверждению Е.И. Чазова, “в три часа дня” К.У. Черненко потерял сознание и через несколько часов умер.
Между тем, эта версия находится в противоречии с рассказом Анны Дмитриевны о
ее последней встрече с мужем. 10-го марта она тоже приходила к мужу, но не как обычно, “к чаю”, а в первой половине дня, то есть до обеда или 13:00-14:00. Что же заставило ее
145
изменить сложившийся порядок? Оказывается, ее в тот день “вызвали в больницу”.
Когда она приехала в Кунцево и вошла в палату мужа, то “была поражена обилием врачей и самой сложной медицинской аппаратурой. Все тело умирающего было оплетено проводами и датчиками”.
Это означает, что когда Анна Дмитриевна была у мужа накануне, то ничего подобного не было. Следовательно, резкое ухудшение его состояния произошло после ее предшествующего визита в ЦКБ.
* * *
К сожалению, имеющиеся материалы не позволяют восстановить хронологию последнего дня К.У. Черненко.
До сих пор не поделились своими воспоминаниями его врач Зоя Васильевна Осипова, о которой известно только то, что она была жена сотрудника отдела науки ЦК КПСС В.И. Осипова.
Столь же смутное представление об охране К.У. Черненко. Удалось установить фамилии только четырех сотрудников 9-го Управления КГБ, которые входили в него:
Д. Васильев, Е. Григорьев, А. Солдатов и Маркин. Но кто из них 10-го марта находился в ЦКБ и поделился ли кто-нибудь своими воспоминаниями об этом, пока неизвестно.
* * *
Когда в первой половине дня 10-го марта Анна Дмитриевна появилась в палате мужа, Константин Устинович был в сознании и “ей позволяли поговорить с ним”.
Вот как этот эпизод описывал с ее слов В. Легостаев: “Лицо и руки мужа были опутаны многочисленными проводами и трубками, они проникали в ноздри, краешки рта, ушные раковины. Пульсировали экраны мониторов. В волнении она приблизилась к нему, спросила: “Костя, что с тобой? Тебе совсем плохо? Совсем тяжело?” Из путаницы проводов и трубок он с трудом выдохнул: “Да”. Она сказала: “Ты борись. Ты сопротивляйся”. Задыхаясь и клокоча грудью, он снова отозвался: “Да”. Подошли врачи и попросили ее уйти, потому что начинается консилиум”.