Огненный отблеск тех лет навсегда запечатлелся в юной душе будущего музыканта. Неизгладимая память о величии и героизме русского народа стала основой, на которой впоследствии выросла и сформировалась личность Глинки — художника и гражданина. Неудержимо стремясь к Москве, в пушечном грохоте и полыхании пожаров, неприятель вторгся в смоленскую землю. «Капитан Глинка, обремененный многочисленным семейством, удалился в другие губернии»,— писал позднее один из его современников (И. Н. Глинка с женой и детьми поселился на время в Орле). Не избежало нападения французских мародеров и Новоспасское: усадебный дом был ими разграблен несмотря на мужественное сопротивление крестьян.
Томительные дни жизни в Орле, где горожане жадно ловили скудные слухи и сведения от полков, бесстрашно стремившихся на «театр военных действий» — под Москву, продлились недолго.
«Иван-царевич и серый волк». Лубочная картинка
Церковь в Новоспасском. Акварель работы неизвестного художника
Сражение при Бородине 26 августа 1812 года. Картина П. Хесса
Пруд в Новоспасском. Акварель работы неизвестного художника
Через несколько месяцев остатки недавно столь грозной армии Наполеона, раздавленной мудрой стратегией М. И. Кутузова, оказались отброшенными далеко за пределы России. Весной 1813 года семейство И. Н. Глинки возвратилось на Смоленщину, еще полную свежими отголосками славного военного прошлого.
Перед главой семьи стояли трудные задачи. На европейском Западе еще долго гремели пушечные залпы, лилась кровь в страшной «битве народов» под Лейпцигом, союзные войска вступили в Париж, а в разоренной войной русской земле начиналась мирная жизнь. Надо было заново устраивать хозяйство. Надо было думать о воспитании детей (число их к 1825 году достигло тринадцати).
Прежде всего Иван Николаевич заново выстроил в Новоспасском усадебный дом. По описанию Л. И. Шестаковой, все потолки там были расписаны и стены в парадных комнатах обиты бархатными обоями. «Мебель... в каждой комнате из особого дерева. Великолепные зеркала, паркеты, люстры, лампы», а также — два фортепиано. «Прямо от балкона шел покатый большой луг к реке... Огромный сад был весь усеян цветами; фонтаны, каскады, островки... с разными причудливыми мостиками...» Семья зажила «по старинному обычаю, в полном довольстве».
Панорама Новоспасского. Макет работы М. Хаенко
К детям приставили француженку Розу Ивановну. Нанятый Иваном Николаевичем архитектор (имя его осталось неизвестным) давал мальчику Глинке уроки рисования.
«Приятного нрава» старичок — дальний родственник, заметив интерес ребенка к его рассказам «о далеких краях, о диких людях, о климатах и произведениях тропических стран», подарил ему многотомное издание «Истории о странствиях вообще...» А. Ф. Прево д'Экзиля (изданное И. И. Новиковым в 1782—1787 гг.). Маленький Глинка «со страстью» его изучал, делал извлечения, и, как он писал в «Записках», это стало первой основой его «страсти к географии и путешествиям». Мальчик тихого и кроткого нрава, он детским играм предпочитал чтение, а «музыкальное чувство» долгое время находилось в нем в состоянии еще «неразвитом».
По словам Глинки, оно пробудилось, и немного внезапно, по его «10-му или 11-му году» (то есть в 1814 или 1815 году). В тот день крепостные музыканты дяди его Афанасия Андреевича из села Шмакова, оставшиеся в Новоспасском после одного из семейных праздников, сыграли квартет шведского композитора Бернгарда Крузеля с кларнетом. Его музыка произвела на мальчика «непостижимое, новое и восхитительное впечатление». Погруженным в «неизъяснимое, томительно-сладкое состояние» он оставался и на другой день, а на замечание учителя о том, что на уроке он думает только о музыке, ответил: «Что ж делать? Музыка — душа моя».
Дом в Новоспасском. Рисунок Е. Врангель
Афанасий Андреевич Глинка (1772—1827), дядя Глинки
Прево д’Экзиль. «История о странствиях вообще...». Титульный лист
Мазурка, слышанная М. И. Глинкой в детстве. Автограф композитора