Писать биографию княгини Ксении — как, впрочем, и любого из русских святых — пером историка гораздо сложнее, нежели пером агиографа. И если для первого необходимы более или менее надёжные исторические источники, то второй может заменить их обычными житийными клише. Несколько утрируя, скажем, что можно написать житие святого, о котором практически ничего не известно. (Множество таких житий содержат, например, макарьевские Четьи минеи — энциклопедия русской святости времён Ивана Грозного).
Тупик аннигиляции
Аннигиляция — по-латыни значит «уничтожение», «исчезновение». Энциклопедия пояснит нам, что это «один из видов превращений элементарных частиц, происходящий при столкновении частицы с античастицей. При аннигиляции частица и античастица исчезают, превращаясь в другие частицы...» (118, 61).
Применительно к исторической биографии Михаила Тверского явление аннигиляции состоит в том, что, работая с источниками, историк желает получить конкретный ответ на свои вопросы (частица «да»). Вместо этого он неизменно получает отрицательный ответ (частица «нет»). Таким образом, частица «да» сталкивается с частицей «нет». Дальнейшее — по законам физики. «...Частица и античастица исчезают, превращаясь в другие частицы»... Эти «другие частицы» — логические построения, основанные на интуиции автора и его общих представлениях относительно мотивации поведения людей данного общества, а также — на понимании автором стоящей перед ним творческой задачи. Эти построения, где грань фантазии так соблазнительно близка, — пожалуй, самые тонкие инструменты в распоряжении историка. Вооружившись этими инструментами, обратимся к биографии княгини Ксении Тверской.
Странница
На уже известной читателю миниатюре Хроники Георгия Амартола рядом с изображением князя Михаила представлен и образ матери святого — княгини Ксении Юрьевны. Но если оригинальные черты лица Михаила сохранились довольно чётко, то образ Ксении состоит из одного очертания женской фигуры с покрытой головой и молитвенно воздетыми руками. Всё прочее стёрто временем и прикосновением множества рук читателей книги. Именно такой — в виде лёгкого контура — и осталась княгиня Ксения Тверская в русской истории.
Любая биография начинается рождением и продолжается наречением имени. Само происхождение имени тверской княгини говорило о многом. Среди краткого перечня латинских и греческих женских имён, начинающихся на букву «к», единственное более или менее обрусевшее — Ксения. В переводе с греческого оно означает «иностранка», «странница». Действительно, в пространстве русского языка это имя звучит как-то странно, чуждо.
Известна давняя склонность русского народа переиначивать на свой лад иностранные слова вообще и иностранные имена — в частности. На Руси Георгий стал Егором, Константин — Стянтином, Елевферий — Алфером и т. д. В разговорном русском языке по-гречески суховатое имя Ксения произносили с вольным разгулом гласных — Аксинья или Оксинья (10, 445). В церковных текстах можно найти и такие формы, как Ауксинья, Еуксинья (145, 171).
Среди десятков женских имён княгинь и княжон дома Рюриковичей наша Ксения — едва ли не единственная. Кроме неё это имя носила только жена ярославского удельного князя Василия Всеволодовича.
Это неприятие русской знатью имени Ксения во многом объяснялось его значением. Иностранка, странница — и тот и другой смысл подразумевал некое одиночество, необычное положение среди людей. Житие святой Ксении, жившей в V веке, рассказывает о том, что во имя служения Богу Евсевия — так назвали святую при рождении — с юности отказалась от радостей семейной жизни. Единственная дочь римского сенатора, она бежала из дома и в сопровождении двух служанок отправилась странствовать в Египет. Скрываясь от искавших её родителей, она сменила имя и стала называть себя Странницей — Ксенией. Перебравшись в Малую Азию, Ксения построила в окрестностях Милета церковь во имя святого Стефана, а позднее основала женский монастырь, став его настоятельницей. Её постоянными занятиями были щедрая благотворительность и подвиги благочестия.
Житие святой Ксении служило для княгини Ксении Юрьевны богатой пищей для размышлений. Ранняя кончина мужа и постоянный страх за жизнь единственного сына, смерти которого желали весьма и весьма многие влиятельные люди той поры, превратили её жизнь в непрерывное молитвенное стояние. Она каялась и постилась, строила часовни и храмы, заботилась о нищих и бездомных — словом, стала не только горячо верующей, но и деятельной христианкой. И этой деятельной вере она учила своего сына Михаила.