— Лучше не надо, — вклинилась Никасси. — Есть комната на двоих без соседа?
— Осталась такая на четвёртом… а, и на пятом ещё. Формально та числится за молодым господином эн-Слиррен, но фактически он живёт в особняке прабабки, здесь не появляется.
— Давайте на пятый.
Вот тут комендант не удержался и кинул на адвансара взгляд, полный удивления. Впрочем, быстро отвернулся, проскрипев:
— Ну, на пятый, так на пятый…
— Я правильно понимаю, что чем выше этаж, тем выше и престиж? — спросил Мийол.
— Правильно. Так и есть, — неспешно шагавший комендант свернул с лестницы в коридор пятого этажа. — Престиж выше, площадь больше, удобства доступнее… но и плата очками вклада выше. Ну да для подмастерья, даже неопытного, разница подъёмна.
— Можно про удобства поподробнее?
— Отчего ж нельзя? Можно…
Пустующая, но числящаяся за неведомым эн-Слиррен комната на двоих оказалась не очень велика, но уютна. Сине-серо-зелёная гамма оформления; палети пары спальных мест, высотой где-то с ладонь, по ширине годные для сна в компании кого-нибудь не очень толстого; визуально спальный угол разделялся воздвигнутыми в центре монументальными платяными шкафами (один шкаф смотрит створками на левые палети, второй, соответственно — на правые).
С противоположного конца от этих лежбищ, под окнами, стояли два стола для письма, также довольно монументальных, с тумбами, скрывающими выдвижные ящики для всякой рабочей мелочи. По углам этой светлой стороны высились книжные шкафы, притом даже не вовсе пустые. Подойдя к тому, что справа, комендант с лёгким скрипом распахнул створки, ухватил протезом и протянул Мийолу слегка потёртую брошюру в формате-осьмушке.
— Вот, уважаемый, ознакомьтесь.
«Выдержки из устава гильдии Сарекси и правила общежития? Хм. Что ж, полезное чтиво… хотя наверняка скучное до зевоты».
— Чуть позже, — сказал призыватель, закидывая брошюру в верхний выдвижной ящик стола. И породив тем самым небольшое пылевое облачко. Кто бы ни заботился о чистоте в фактически пустующей комнате, особого рвения при этом не проявлял: на открытых поверхностях остались разводы от небрежной влажной уборки, а внутри чистоту не наводили вовсе.
Притом как бы не годами.
— Дело ваше. Как вы уже видели, к блоку из пары комнат пятого этажа прилагается одна кипятильная плита, один туалет и одна душевая. Все удобства артефактные, правила пользования в нужных подробностях есть в той книжице, что я вам выдал. За постельным бельём и комплектом посуды нам придётся спуститься на склад.
— Спасибо, не нужно. Всё своё ношу за плечами.
— Дело ваше, — повторил комендант. — Если возникнут вопросы, обращайтесь к дежурному по этажу — это вон в той стороне, дальше по коридору, за белым пологом. Если дежурный не смог помочь — спускайтесь в мою каморку, вы видели, где это, разберёмся с вашим вопросом. Что ещё?
— Да вроде всё, — Мийол неопределённо повёл плечами. — У меня остался только один вопрос, и не к вам, а к глубокоуважаемой Никасси.
— Спрашивайте, — слегка кивнула адвансар.
— Как пройти в библиотеку?
Новичок 2: давление на уши
Есть такой тип людей, очень специфический, в малых дозах даже полезный: прирождённые болтуны. Если расположить на единой шкале, по возрастанию, лютых мизантропов, типичных интровертов, умеренных интровертов, счастливых обладателей гармоничного характера (нулевая отметка), умеренных экстравертов и типичных экстравертов, то прирождённые сплетники пойдут как раз следом, на крайнем правом конце.
Умеренный экстраверт — к таким, кстати, относил себя Мийол — просто любит общаться. Экстраверты типичные общаться не просто любят, они от общения зависимы. Для них ни с кем не перемолвиться словом за целые сутки — кошмар, фрустрация и моральная пытка. Но всё же связи со своим собеседником они не теряют, умеют слушать, нередко подмечая такие нюансы, которые, по меткому присловью, виднее со стороны. Самые информированные сплетники, самые тонкие практические психологи, самые лучшие наставники и наиболее успешные политики получаются именно из типичных экстравертов.
А что же прирождённый болтун? Ну… возможно, располагать таких на конце шкалы даже не вполне правомерно. Болтать-то они любят, это не вопрос — но вот количество слушателей, их качество и состояние им глубоко безразличны. Болтун способен искренне наслаждаться звуками своей речи что перед толпой, что перед младенцем в люльке, что наедине.