И. Дорохин
Притча
Где-то не за тридевять земель, но все же в довольно удаленной местности жил старый крестьянин. Жил он совсем один. дети его давно выросли и разъехались, жена умерла. Крестьянину часто говорили: «Ехал бы ты к детям, отдохнул бы на старости лет». На что крестьянин отвечал: «Родился я здесь, жил и умереть хочу здесь же на своей земле».
— И ради чего он так живет? — недоумевали некоторые.
— На всю Божья воля, — отвечал крестьянин на подобные вопросы и уходил работать на свое поле, не желая тратить время на пустые разговоры.
Крестьянина считали глубоко верующим, и когда он говорил про Божью волю, знали, что переубедить его невозможно.
Но однажды мимо домика крестьянина проходил бродяга-бездельник, попросил напиться и тоже спросил, чего это крестьянин тут один-одинешенек трудится от зари до зари и, услышав про Божью волю, воскликнул:
— Так ведь бога-то нет!
Усмехнулся крестьянин и хотел было идти на свое поле, но бродяга развязал свою сумку, протянул ее крестьянину и сказал:
— Взгляни, у меня и доказательство есть.
Не удержался крестьянин, заглянул в в сумку и решил, что бродяга прав…
Бродяга пошел своей дорогой, а крестьянин остался, но работать в поле уже не пошел. Он присел на завалинку и задумался…
На следующее утро он также сидел на завалинке и не работал. Проходившие путники, знавшие крестьянина очень давно, удивились и подошли узнать, не случилось ли чего. Подошли и увидели, что крестьянин умер.
Александр Головков
Монолог Харона с Цербером на поводке
— Посмотри, какая красота кругом. Вечные сумерки. Черные тюльпаны цветут. А воздух-то, воздух!.. Фу. Что, песик, приуныл? Облаять некого? Неправда, мир грешен. Вот у этой горки Сизиф работает. Сизиф, ты здесь? Где? Почему не работаешь? Опять перекур? Что, уже сделал? Чего ты наворочал? Смотри-ка, передовик… Почему камень такой маленький взял? Халтуришь! Бери вон тот! Понятно, большой. Работать так работать. Здесь тебе не санаторий. Я тебе дам помощника! С помощником и дурак сделает. Может, тебе еще и зарплату дать? Тебе сказали это делать. вот и делай. Сейчас Цербера отвяжу! Да, всю жизнь на одном месте будешь работать. Ты не вниз кати, а вверх. Сколько сегодня камней закатил? А почему так мало? Когда перевыполнять будешь? Боишься, норму повысят! Ты не о себе думай, а об общем благе. Что значит, на кой… Разговорился… Нужная эта работа. Нужна! Я сказал. Работай, не халтурь, не срок отбываешь, наверно. Что? Ну и что ж, что загробная. Жизнь — она и есть жизнь. Что абсурд? Вся жизнь — абсурд! Камю сказал. Сосед твой. Хватит ругаться. Прописан? Прописан. Какая разница, где жить. выписать? На волю хочешь? Тебе дай волю… Как это не знаешь, что делать? Вон, камней сколько… Ну ты загнул… Вплавь через Ахерон еще никто не перебирался. Перевезти? Ты меня просишь? Я назад не вожу. Я и за взятку не повезу. Что ты требуешь? Льготы? Пенсию? Требуешь создать в аду райские условия? Хлеба и зрелищ ему… Девочек не надо? Какая забастовка? Это тебе не Кузбас. Революционер… Что ты еще ворчишь? Цербер, гавкни на него! Так его, в три пасти. Ишь, социализма захотел… Ну, пойдем, много их еще… Вон пятьдесят девиц воду в бездонный колодец носят. Ух, сейчас повеселимся с бабами. Женский труд у нас в почете…
Константин Силин
Суеверие
За столом сидели двое. Молчали. Думали. Один был верующим. Он думал о своей вере. Другой был атеистом. Он думал о вере чужой. Нехорошо думал. Во дворе что-то стукнуло.
— Нечистая силы?! — встрепенулся Первый.
— Да нет, — успокоил Второй, — это калитка хлопнула.
Тут же что-то завозилось в трубе и послышался странный звук.
— Нечистая сила?! — воскликнул Первый.
— Ну что ты, — снисходительно усмехнулся Второй, — это ветер воет.
Но тут внезапно скрипнула половица.
— Нечистая сила?! — снова испугался Первый и зашептал молитву.
Второй молитв не знал и только рассмеялся:
— Да брось ты, — сказал он, — это пол рассыхается… — но вдруг коротко вскрикнул и… исчез.
И. Евсеев
Сад
Человек стоял и с гордостью смотрел на раскинувшийся перед ним сад. Сад был результатом его многолетнего труда, и человек по праву мог гордиться им. Яблоки, груши, сливы давали такие урожаи, что ветви под тяжестью плодов сгибались до самой земли. На вишнях плодов было немного, но деревца были посажены недавно, приживались с трудом, болели, и эти немногочисленные вишенки радовали человека не меньше, чем обильный урожай остальных деревьев. Воробьи, которых ценой невероятных усилий удалось заманить в сад, давно свыклись с обстановкой и весело чирикали под фонарями дневного освещения, а в стеклянную крышу в бессильной злобе били струи кислотных дождей.