И теперь это дорого обойдется нам обеим.
— Сэр? — произнес Лукас.
— Не волнуйся, нам не придется расстаться с Номер Два.
В сердце вспыхнула сумасшедшая надежда.
— Мы просто удалим ее наномозг и имплантируем на его место новый — такой же, как у Номер Три. — От этих слов последний огонек надежды угас.
Хотя я и готовилась к этому моменту — уже несколько часов, — ощущение реальности только что услышанного грозило окончательно сломать меня.
Удалить мой мозг. Они собирались удалить мой мозг. Одной операцией лишить меня моей личности и всех, кто был мне дорог. Для меня не станет папы, Клируотера и даже Кейли.
Не станет Хантера и мамы. Не станет Лукаса.
Не станет меня.
Я была так зациклена на своем страхе перед тем, что я не настоящий человек, что не догадывалась ценить те человеческие качества, которые у меня были. Да, возможно, доля Номер Три окажется более легкой: никаких волнений, никаких тревог, существование от приказа до приказа. Только это не жизнь.
Но было уже слишком поздно, чтобы что-то исправить.
Я ждала, что Лукас запротестует, но он этого не сделал. Он стоял прямо, сжав кулаки, но молчал. Наверное, я все-таки была для него всего лишь очередной технической новинкой. И все же мне не в чем было его упрекнуть. В целом он обращался со мной по-человечески.
Я рассеянно слушала, как Лукас и Холланд обсуждают подробности.
— Когда вы планируете провести процедуру?
Мне будет не хватать его удивительных многоцветных глаз.
— Мы подключим ее к ремонтной установке, но с операцией придется подождать до завтра, когда вернется лейтенант Бэрри, он ее и проведет.
Мне будет не хватать ощущения гладкой и жесткой гривы Неги под пальцами.
— Ясно.
Мне будет не хватать предвкушения, которое охватило меня, когда губы Хантера приблизились к моим.
Больше всего мне будет не хватать мамы: ее крепких объятий, того, как она теребила очки, когда нервничала, запаха ее лосьона с розмарином.
Мама.
От этой мысли я очнулась. Я рванулась вперед, схватила Холланда за рукав. К черту приличия — пусть сколько хочет возмущается по поводу моих дефектов. Сейчас это все уже не имело никакого значения.
— Можно мне встретиться с мамой, пожалуйста? Последний раз? Прежде чем…
…вы меня ликвидируете. Но эта формулировка была такой холодной, такой бездушной, что я не смогла заставить себя это сказать.
— С ней ведь все будет в порядке, правда? — требовательно спросила я.
Справа от меня что-то промелькнуло. Номер Три с силой дернула меня за плечо, и я полетела на пол.
— Нельзя прикасаться к генералу Холланду без разрешения.
Я поднялась на ноги и снова бросилась вперед, но она снова меня отшвырнула.
Я сощурилась, руки сжались в кулаки.
— С дороги, — процедила я. Ничто меня не остановит, пока я не получу ответ на этот вопрос.
Она поставила ноги на ширине плеч, готовясь к схватке.
Мы пристально смотрели друг на друга, почти как во время первого испытания, и каждая ждала возможности нанести удар.
Холланд разгладил смятый рукав, после чего хлопнул Номер Три по плечу своей мясистой рукой:
— Нет-нет, Номер Три, все в порядке. Отойди.
Возможно, мне показалось, но я готова была поклясться, что Номер Три секунду помедлила, прежде чем подчиниться приказу Холланда. И выглядела она при этом определенно не слишком довольной. Но потом я засомневалась, потому что стоило мне моргнуть, как она отступила в сторону с абсолютно нейтральным выражением лица.
Уголки губ Холланда слегка изогнулись в улыбке, которая выглядела скорее самодовольной, чем радостной.
— Вот видишь, именно об этом я и говорил. Николь оказала тебе медвежью услугу. Не важно, что ты чувствуешь, ты не настоящая. Ты не девочка, ты копия девочки. Ты всего-навсего искусно выполненная имитация — которую я помогал создать. То, что ты не улавливаешь разницы, — это огромная помеха.
Затаив дыхание, я ждала неизбежного заключения.
— Николь Лорент не твоя мама, она твой создатель. К сожалению, она не оставила нам другого выбора: за совершение государственной измены, поставившей под угрозу засекреченный военный проект, она приговорена к смер…
Я не раздумывала, даже не дала ему договорить. От захлестнувшей меня ярости мои руки словно зажили собственной жизнью. Я набросилась на Холланда, схватив его за горло, и его фраза закончилась хрипом.