Николай Ефремович обратился к ординаторам, во все глаза разглядывающим смущённую Людмилу, помолчал, как будто задумавшись и выдерживая многозначительную паузу, потом продолжил:
— Вот вам налицо то, что нельзя объяснить никакими теориями. Вчера человек был абсолютно без сознания и с признаками серьёзной черепно-мозговой травмы, а сейчас уже бегать может. Что случилось, что произошло? Ну, Иванов, расскажи нам свою версию. Обрати внимание — пациентка с лёгкостью справляется с тестом Манна-Гуревича.
— Скрытые возможности организма, Евгений Иванович, — смущённо ответил кудрявый паренёк лет в очках. Он старался не смотреть на Люду, но взгляд его то и дело падал на её грудь, которая явно выделялась под тонкой майкой. Людмила недовольно посмотрела на него и нахмурилась. «Стою тут, как обезьяна в зоопарке», — мрачно подумала она и скрестила руки на груди.
— А более научные теории есть? — с лёгкой насмешкой спросил Евгений Иванович. — С такими ответами вам, молодой человек, на ТВ-3 прямая дорога. Меж тем есть совершенно обычный диагноз. Например, от протрузий в первом-втором позвонке, до анемии. Ещё налицо признаки анорексии.
— Но эта девушка полностью прошла обследование, у неё же взяли анализ крови? — нашёлся что ответить Иванов. — Мы исходим из тех сведений, что нам известны. А в этих условиях эти диагнозы исключены.
— Предположим, молодой человек, предположим, — с неохотой согласился пожилой доктор. — Но дело не в том, что эти диагнозы невозможны. Вы мне должны были обозначить их названия и определить как теоретически возможные. И тут же обосновать, почему этот диагноз надо исключить. Или выдвинуть теорию, что рассматриваемый диагноз является побочным, неосновным. А если у вас есть подозрения на побочный диагноз, что вы должны сделать?
— Назначить дополнительное обследование и направить к узкому специалисту! — встрял в разговор ещё один ординатор, худощавый парень с растрёпанными волосами.
— Вот именно, Лисицын, вот именно! — согласился Евгений Иванович. — Это и есть правильный ответ. Прошу в следующую палату. А вы, Вадим Николаич, продолжайте наблюдение — пациентка очень и очень интересна…
Люда облегчённо плюхнулась на кровать, но как оказалось, это ещё не всё…
Глава 4
Изучение больницы и мама
После того как врачи-ординаторы пошли смотреть пациентов в других палатах, Яна сказала, что нужно поставить капельницу, как велел врач.
— Расслабься, — улыбнулась Яна. — Я ставлю капельницы совсем не больно.
— А зачем мне капельница? — осторожно спросила Люда.
— Это вещество улучшает обмен веществ в клетках, — заявила Яна. — При нервных болезнях её всем прокапывают. Ничего страшного.
Она подкатила к кровати стойку, влила в прозрачную пластиковую ёмкость с физраствором две ампулы тиоктовой кислоты, закрепила ёмкость в держателе и подсоединила к нему набор силиконовых трубок с иглой на конце. Потом взяла Люду за руку, попросила сжать кулак и воткнула в вену иглу, прикрепив её пластырем к руке.
— Будет капать десять минут, — сказала Яна. — Я посижу с тобой. Если станет плохо, не стесняйся, говори сразу.
Яна села на табуретку у окна, достала из кармана халата примерно такое же прямоугольное устройство, которое принесли Люде, и каким-то образом включила его, проведя пальцем по экрану. Это удивительно! Экран загорелся яркими цветами, осветив лицо девушки. Потом она стала что-то делать с этой штукой. Временами читала и смеялась. Что это? Надо разобраться…
… Этим вечером Евгений Иванович Милохин, научный руководитель лечебной части Института имени Бурденко, сидя в рабочем кабинете своего загородного дома в Суханово, был задумчив как никогда. Такое ощущение, что он сейчас переживал некое дежавю. И ему виной была, конечно же, пациентка, Арина Стольникова, которую он осматривал сегодня. То, что в клинику поступила олимпийская чемпионка и гордость страны, ему два дня назад сухо сообщил главный врач. А сегодня сообщил, что уже звонили СВЕРХУ. Звонивший интересовался здоровьем девушки, какой ей поставили диагноз и что требуется для полного выздоровления. Однако Милохин главврачу сказать ничего конкретного не смог даже после того, как ознакомился со всеми анализами и исследованиями. И даже после сегодняшнего, второго по счёту личного осмотра, это оставалось тайной за семью печатями.
Но дежавю вызвало не это… Милохин неторопливо хлебнул кофе и открыл старую, пожелтевшую, ещё советскую общую тетрадь, в которой вёл записи, будучи простым врачом-неврологом в городской больнице номер один города Екатинска, расположенного на далёком Урале, где Милохин начинал работу по распределению, после московского ВУЗа. И там, на заре врачебной карьеры, в 1986 году, 36 лет назад, был абсолютно такой же случай. Пока ехал домой, вспомнил об этом совершенно точно. И уже приехав, открыл старую тетрадь, где писал заметки о первых пациентах.