— Горячее будет готово через 10 минут! — предупредил официант и ушёл.
— Аря, зачем ты выложила трубочку? — с удивлением спросила мама, потягивая морс из трубочки. — Напиток очень холодный. Ты можешь простудить горло.
Люда вдруг поняла, что через трубочку надо пить, а не размешивать напиток! Вот! Опять незадача! Для мамы, наверное, её поведение кажется очень странным!
Люда искоса посмотрела на маму — она приступила к салату. Этот салат… Он был очень необычный! Люда никогда такого не видела! Он сделан из какой-то травы, маленьких помидор, душистой зелени и трёх больших тушек каких-то членистых гадов с плоским хвостиком. Что это??? Неужели это и есть те самые тигровые креветки? Но как их есть??? Людмила внимательно посмотрела на маму. Анна Александровна время даром не теряла. Положив смартфон сбоку, она одновременно что-то читала в нём, изредка листая страницы мизинцем, одновременно с аппетитом поглощая салат.
Мама в левой руке держала вилку, которой подцепляла кусочки зелени и крошечные помидорки, а креветок она попросту брала рукой за хвостик, откусывала и опять клала на тарелку. Очень эффективно! Люда попробовала действовать так же, и у неё получилось! С вкусным салатом она расправились быстро, а тут подоспело и горячее.
Сначала официанты забрали грязные тарелки, и принесли большую чашку с вкусно пахнувшей розовой водой и салфетками. Если бы не салфетки, Людмила подумала бы, что эту воду надо выпить! На счастье, мама первая сделала то, что надо, — макнула в чашку правую руку, которой брала креветки, а потом вытерла пальцы салфеткой.
Тем временем первый официант принёс тарелки с громадными кусками мяса, обсыпанными приправами, зеленью и кусочками грибов, а другой официант — газовую горелку, на которой стоял накрытый крышкой металлический горшочек, внутри которого пыхтела жёлтая масса, вкусно пахнувшая сыром. Ещё у него на подносе стояло большое блюдо с квадратными кусочками ароматного хлеба, нарезанного квадратиками. Всё это он поставил посередине стола, поклонился и ушёл.
Мама, держа вилку левой рукой, прижала мясо к тарелке, нарезала его на кусочки и стала с аппетитом есть. Потом взяла в правую руку острую деревянную палочку, обмакнула её в сырную массу и отправила в рот.
— Бесподобно! — закатила глаза Анна Александровна, тут же обратив внимание на Люду. — Милая, ты почему не кушаешь стейк и фондю? Всё просто прекрасно, так, как ты любишь! Я понимаю, что у тебя диета, но мы же сегодня празднуем твоё выздоровление! Радость моя, не вредничай, составь мне компанию. У меня сердце разрывается, когда ты не ешь.
— Ладно! — кивнула головой Люда, и, глядя на маму, принялась действовать точно так же.
Это было очень нелегко, особенно если ты такой ерундой занимаешься первый раз в жизни. В том-то и дело, что Люда никогда не пользовалась ножом для разрезания мяса. Она видела в художественных фильмах, что интеллигентные люди так делают, но их семья была довольно простая в быту, да и филейное мясо в их меню было, мягко сказать, нечасто. Поэтому как правильно резать его, Люда слабо представляла. Сначала чуть не вывалила кусок из тарелки на скатерть, слабо ухватив его вилкой, и только потом, при определённом усилии эта операция удалась.
Точно насадить на шпажку кусочек хлеба и макнуть его в фондю тоже получилось не сразу — первый кусок безвозвратно утонул в сырной массе.
— Загадывай желание! — рассмеялась мама. — Это такая примета в Швейцарии — утонул кусочек хлеба в фондю, нужно загадать желание.
— Ну-у-у… — протянула Люда, макая второй кусочек. — Мне ничего не надо. Разве что только привыкнуть тут ко всему.
Мама не обратила внимание на то, к чему надо привыкнуть дочери, — снова уставилась в телефон, одновременно налегая на еду. «Читать за столом — неуважение к еде! Немедленно убери книгу!» — вспоминала Люда наставления другой мамы, Дарьи Леонидовны. Конечно, как всякий советский подросток, она очень любила читать за едой, особенно если в книге описываются сцены принятия пищи. Тогда обычная домашняя еда кажется чуть ли не ресторанной. Людмила вспомнила, как читала во время еды про сэндвичи и жареную утку на ужин Шерлока Холмса, копчёную на костре оленину и пеммикан у Фенимора Купера, и тогда простая советская еда, вроде горохового супа из пакета, поглощалась с каким-то особым удовольствием.