Боль она не успела почувствовать. Последнее, что видела — светильники на потолке. Значит, всё-таки она летит головой о лёд…
… Пришла в себя постепенно. Сначала услышала непонятный писк. Он доносился словно через вату, и казался хоть и приглушённым, но резким и противным. Что это? Сон? Люда медленно приходила в себя. Как только мозг всё более включался в работу, писк становился более тихим и спустя какое-то время почти пропал. Попробовала открыть глаза, и это не получилось. Тут же писк снова стал более громким. Но это продолжалось недолго. Через несколько секунд Люда решила повторить попытку, и глаза слегка приоткрылись. Приоткрылись лишь для того, чтобы снова зажмуриться — там, снаружи, было слишком светло.
Со второй попытки ей удалось чуть приоткрыть глаза. Над ней сиял ослепительной белизной потолок, настолько чистый и белый, какого она раньше никогда не видела, даже в больнице. На потолке горели необычные квадратные светильники, из матовой поверхности которых свет исходил равномерно, по всей площади. Как такое возможно?
Впрочем, о светильниках она ничего не знала, и вполне возможно, где-то такие и могли быть. Больница! Она в больнице! Конечно же! Она же упала и ударилась головой о лёд! Сейчас воспоминания полностью вернулись к Люде. И вернулось ощущение вины перед тренером. Вот говорил же, чтоб не прыгала двойной лутц! Подвела и его и себя…
Но что делать теперь? Что с ней? Если лежит в больнице, значит, случилось что-то серьёзное! Блин… А если у неё перелом позвоночника и она теперь недвижимый инвалид? Люда в панике попробовала пошевелить руками, потом ногами, и всё получилось! Она не была недвижима!
— Урааа! — хотела крикнуть Люда, но, естественно, из горла вырвался какой-то не то хрип, не то стон, похожий на «ряяяя». Но и его хватило, чтобы на Люду обратили внимание.
— Смотрите! Она пришла в себя! — негромко сказал женский голос, и Люда почувствовала, как к её руке кто-то прикоснулся. — Арина! Ты слышишь меня?
Естественно, Люда не была какой-то там Ариной, поэтому на вопрос не ответила, попытавшись сказать, что она не Арина, но всё же признак жизни дать попыталась: — Я… Не…рина… Но слышу…
Открыв глаза окончательно, Люда убедилась, что она действительно в больнице и лежит на белоснежной кровати под идеально белоснежным одеялом в идеально белоснежной комнате. К правой руке прикреплена капельница, а из носа торчат тонкие прозрачные трубки. Точно! Она в реанимации! С левой стороны находились какие-то суперсовременные медицинские приборы с множеством электронных табло, показывавших непонятные, изменяющиеся цифры. Один из приборов издавал тот самый писк, разбудивший её. Людмила сообразила, что пищавший прибор показывал её давление и пульс, которые в виде светящихся цифр горели на табло. 120−70 и пульс 60. Нормально! Странно, что на приборе все буквы латинские. Но так как Люда в реанимации никогда не была, посчитала, что так и должно быть. Может быть, их в Латвийской или Эстонской ССР сделали?
— Как себя чувствуешь⁇
Рядом стояла девушка в коротком розовом медицинском халате, из-под которого было видно её длинные стройные ноги в босоножках. Ногти на пальцах накрашены розовым лаком в тон платья. Девушка с удивлением смотрела на неё из-под длинных чёрных ресниц, завивающихся кверху. Люда никогда не видела таких ресниц! Как у Мальвины!
На груди девушки с правой стороны был приколот небольшой пластиковый прямоугольник, на котором написано «Яна Ковалёва, медицинская сестра». Медицинская сетра в розовом халате? Как такое может быть??? Все врачи и медсестры, кого видела Люда, всегда ходили в белых халатах и высоких белых колпаках, а эта… Эта девушка была в легкой розовой шапочке, из-под которой завивались волосы, крашеные в какой-то непонятный бежевый цвет с отдельными белыми прядями. Что за фигня??? Люда видела бабок, красящих волосы хной в рыжий цвет, но больше никаких красок для волос в магазинах не продавалось! Девушка была очень странной, как и обстановка в целом, и Люда ощутила лёгкое беспокойство.
— Где я? — с подозрением спросила она. — Что случилось?
— Тише, тише! Тебе нельзя говорить! — с тревогой сказала девушка. — Ты в Москве, в клинике имени Бурденко. Хорошо, что ты пришла в себя. Сейчас я вызову доктора.
Девушка вышла в коридор, а Людмила от удивления чуть не потеряла сознание снова. Она в Москве! Вот в чём дело! Разгадка всех этих странностей оказалась проста. Её перевезли в Москву, и она сейчас в какой-то очень важной больнице. Даже в институте! Значит, её падение было очень сложным, если её из Екатинска отвезли в Москву. Это, конечно, странно, но не невозможно. Людмила читала в «Комсомольской правде», что в сложных случаях больных могут на самолёте санитарной авиации перевозить из города в город, и даже в Москву. Так что ничего странного! Ведь в Москве, как известно, всё самое лучшее, да и вообще они, москвичи, как с другой планеты. Этим и объяснялся странный облик девушки-медсестры. Если в больнице Екатинска девушку выгнали бы с работы за такой странный наряд, в Москве он, наверное, считался нормой, да ещё в таком крутом институте!