Люда кстати, ещё ни разу не видела, на чём приезжает и уезжает Сашка. И неожиданно вдруг ощутила, что вообще понятия не имеет где живёт подружка, в каких условиях, местная она, москвичка, или откуда-то приехала. Сейчас спрашивать было неудобно, всё это выяснять придётся по ходу дела.
— Мам, привет, — робко сказала Людмила, когда соединилась с мамой по видеосвязи. — Ты где сейчас? На работе? Мы тут с Сашей поедем в какой-то спорт-стайт, на какой-то экстра стадион, немного погуляем. Ты меня, пожалуйста, не теряй.
— Милая, я на выставке знаменитой независимой художницы Варвары Амалии Дюссельдорф-Грей, — довольно сказала мама, похоже, даже не обратив внимания на то, что ей сказала Люда. — Смотри, как тут хорошо. Сколько тут известных селебрити и просто достойных людей, какая тут великолепная ламповая обстановка. Я думала, ты составишь мне компанию.
Похоже, мама сменила направление камеры и Люда сейчас имела возможность увидеть, где зависает Анна Александровна Стольникова. Судя по всему, находилась она в каком-то большом причудливом помещении, больше похожем на завод. По кирпичным стенам змеились трубы и провода, с высокого потолка, опирающегося на металлические фермы, свисали конусообразные промышленные светильники. На одной из стен видно несколько больших арочных окон с пыльными, растрескавшимися стёклами, которые смотрелись очень старыми, а может быть, специально были так изготовлены.
При всём при этом на стенах висели какие-то большие чудные картины. Точнее, не картины, а яркая хаотичная мазня, от которой болели глаза. Над каждой картиной находились несколько современных точечных светильников, которые лили на эти произведения современного искусства яркий белый свет, из-за которого картины среди сумрака лофта выглядели как окна, пробитые в какую-то яркую параллельную реальность, находившуюся за стенами.
У окон что-то заунывное и тоскливое играл одинокий босой саксофонист, с всклокоченными волосами и одетый в ночную пижаму. Недалеко от него находились большие столы, уставленные закусками и множеством разноцветных бутылок с пирамидами рюмок. Туда и сюда сновали официанты в белых костюмах, галстуках-бабочках и в белых перчатках, с подносами, полными еды и напитков, мастерски лавирующие среди посетителей.
По бетонному полу степенно расхаживали несколько десятков человек и рассматривали картины. Посетители выставки чётко делились на две примерно равные категории. У одной половины мужчины были одеты в строгие деловые костюмы, а женщины в вечерние платья. Они сверкали перстнями, драгоценными запонками, булавками для галстуков, бриллиантовыми колье, серьгами, и даже диадемами.
Другая половина публики была одета очень вычурно и необычно. От их внешнего вида Люда офигела и чуть не заржала, сдержавшись изо всех сил. Какой-то мужик ходил в длинной чёрной юбке и босиком, держа бокал с шампанским в руке. Его голова была наполовину лысая, а наполовину с длинными волосами, окрашенными в ярко-розовый цвет. Глаза мужика были сильно накрашены, прямо как у египетской мумии, а голый торс с множеством татуировок едва прикрывали какие тряпочки. Мужик ходил, чокался с другими посетителями, отпивал из бокала и внимательно разглядывал выставленные картины, делясь своими впечатлениями с другими людьми.
Высокая худая баба ходила одетая то ли в кожаный купальник, то ли в нижнее белье. Она была вообще лысая, с татуировками на голом черепе, и в круглых чёрных очках, при этом шла на очень высоких каблуках и вела на поводке двоих голых мужиков в подгузниках, на головах которых надеты кожаные намордники с собачьими ушами. Ещё один толстый лысый мужик с большой выбритой и покрашенной в синий цвет полосой на голове, был одет в короткое то ли платье, то ли тунику, и как младенец, сосал большую пустышку. И таких ряженых тоже была половина от зрителей вернисажа.
— Видишь, дорогая, как тут весело, — гордо сказала мама. — И какие достойные и знаменитые люди тут присутствуют. Гордость страны! Я просто в восторге от этого чудесного перфоманса.
— Мам, ну а мне-то можно с Сашей поехать? — ещё раз спросила Люда, поражаясь от увиденного. В СССР такого не было! В СССР всех этих людей забрала бы милиция или народные дружинники! И отвезли бы в психушку!
— Милая, я разрешаю тебе поехать с Сашей, но надеюсь на твоё благоразумие, — разрешила мама. — Пожалуйста, только не лазь по скалам. Аривидерчи! Ауфвидерзеен! Люблю тебя!
Люда удивилась и захотела спросить маму, по каким скалам ей нельзя лазить, но Анна Александровна уже отключила телефон, а перезванивать было неохота. Тем более, приехала машина такси. Выглядела она очень необычно. Неужели на ней ездит Смелая?