— Здравствуйте, дамы и господа, я отвечаю за организационную часть показательных выступлений, — сказал Венцель, тот самый мужик в костюме и синих джинсах. — У меня тоже не очень-то много слов. Главная церемония выхода на лёд задумана простая. На арене будет играть живая музыка с тирольскими напевами йодль, и под неё вы по списку выступления, который сегодня будет готов, будете выходить на лёд, делать в центре какой-нибудь простой элемент и катить к правому короткому борту. Потом все вместе проедете вдоль бортов и направитесь на выход. Кстати, очень важный момент: и выход на лёд, и выход со льда будут осуществляться из одной и той же калитки, по которой вы выходили на лёд соревноваться, просьба смотреть внимательно и не сталкиваться друг с другом. Отдельный вопрос о реквизите. Если ваш номер предусматривает какой-либо реквизит: мебель, предметы какого-то интерьера, одежды и прочее, прошу уточнять это заранее со мной. Если вы приходите с каким-либо реквизитом, то должны с ним же и уйти. Если вам нужна помощь в его доставке или удалении со льда, говорите заранее мне либо договаривайтесь с вашими товарищами-фигуристами. После того как шоу будет закончено, состоится финальный выезд. Он тоже будет проходить как обычно. Выезжаем по одному, делаем какой-то элемент, встаём у правого короткого борт, потом оттуда разгоняемся шеренгой, проезжаем вдоль бортов и приветствуем зрителей. Потом становимся в центре в ряд для общего фотографирования. Можно поприветствовать зрителей общим поднятием рук. На этом, пожалуй, что всё. Если у вас есть какие-либо креативные идеи, я готов их выслушать.
— А тренировки не будет? — спросил кто-то из зала.
— Никакой тренировки не будет, — покачал головой Венцель. — Вы приезжаете завтра на ледовую арену к 16 часам, так как шоу начнётся в 17:00, проходите в раздевалку, готовитесь и выходите в служебный коридор к 16:50. Вот и всё. Больше мне добавить нечего.
— Ну что ж, если господину Венцелю добавить больше нечего, — сказал Удо Дёнсдорф, — тогда давайте разберёмся с музыкальной частью и составим список выступлений. Для этого подходите, пожалуйста, по одному к столу.
— Слушай, я что-то английский подзабыла, — Люда осторожно ткнула локтем Смелую. — Подсоби, пожалуйста, музыку им закинуть.
— С тебя шоколадка, — рассмеялась Сашка. — Конечно, помогу. Ты только дорогу мне пробей. Там столпотворение.
Действительно, у стола собралась довольно большая толпа, и дотошные американцы ( ну тупыыыееее), что-то всё выясняли, что-то всё выспрашивали. Люда взяла Сашку за руку, раздвинула эту толпу, подвела подружку к звукорежиссёру и поставила перед собой. Таким образом распихали всех, внаглую пролезли вперёд, и отдали свои фонограммы.
— Ну всё, теперь можно опять гулять… — усмехнулась Сашка. — Пошли хоть напоследок по Оберстдорфу походим, посмотрим, чем тут народ дышит. Фоточки понаделаем. Сейчас-то уже можно.
Погода стояла тёплая и как раз предполагала прогулки. И Арина со Смелой не одни решились на них. Выйдя из ледового центра на улицу, подружки увидели, что многие спортсмены и тренеры изъявили желание последовать их примеру. Прямо перед ними по тихой тенистой улочке Оберстдорфа, ведущей к гостинице, неспешным прогулочным шагом шли Марина Соколовская, и Владислав Левковцев и, судя по всему, о чём-то с увлечением разговаривали. Людмила с Сашкой оказались в крайне недвусмысленном положении. Идти сзади невежливо, могут подумать, что их подслушивают, обогнать тоже как-то не с руки.
— А здесь ничего почти не меняется, кажется, даже за десятки лет, — Марина с увлечением разглядывала окрестности. — И опять, мне кажется, мне пятнадцать лет и я приехала биться с Люськой.