Только перед самым началом выступления «O-Seed» Бодхи попросил парня по имени Рик отвести меня к месту у центра сцены. Или я должна сказать, перед Бодхи.
Толпа была безумно шумной, и мое сердце наполнилось гордостью, когда я увидела, когда Бодхи повернул свою бейсболку козырьком назад и начал играть на гитаре точно так, как я помнила — его взгляд никогда не отрывался от меня. Когда я оглядела кричащих девушек, некоторые были с плакатами, некоторые скудно одеты не по сезону, я заметила, что все они кричали ему. Некоторые девушки даже носили собственные бейсболки, повернув козырьком назад.
Большую часть ночи я провела стоя, танцуя… вспоминая о том, когда я впервые услышала эти песни. Звуки были очень похожи на те, что были четыре года назад, но в более крупном и громком масштабе.
— Я написал эту песню четыре года назад, и мы до чертиков репетировали ее. Но я ждал, чтобы спеть ее одной конкретной девушке, и что ж, сегодня вечером она наконец-то здесь. Тесса. Это для тебя.
Меня? О, божечки… Толпа неожиданно разразилась радостными возгласами. Эти девушки хотели Бодхи, и чтобы он сказал, что это посвящено особенной девушке… ну, я подумала, что они будут швырять в него вещи или, что еще хуже, в меня!
Однажды я богиню повстречал.
Качнулся рыжий локон — я пропал.
Ты завладела моим сердцем и душой,
Но что мне сделать, чтобы быть с тобой?
Среди Vitton и Gucci ты привыкла жить,
Так что тебе могу я предложить?
Отныне мне нет жизни без тебя,
Поэтому… Дарю тебе себя.
Твою любовь мне нечем подкупить,
Ведь у тебя есть всё, что только может быть.
Чем мне похвастать? Да ничем. Когда-то был невинным,
Но и невинность ту уже я потерял.
Что остается мне? Дарю тебе себя.
Дарю тебе себя, Милашка. Прими или отвергни.
Дарю тебе себя и вечную любовь.
Моя любовь и я — вот все, чем я владею.
Дарю тебе себя… всего.
Моя душа в плену блестящих карих глаз,
А сердце — навсегда в твоих руках.
Все брошено к ногам твоим: и тело, и душа.
Что дать тебе могу? Дарю тебе себя.
Ты не со мной — в твой мир мне путь закрыт.
И есть ли мост, что нас соединит?
Совсем один. Душа кричит от боли.
Чем я богат? Да лишь самим собою.
Дарю тебе себя, Милашка. Прими или отвергни.
Дарю тебе себя и вечную любовь.
Моя любовь и я — вот все, чем я владею.
Дарю тебе себя… всего.
Пожалуйста, услышь меня. Дарю тебе себя.
Одинокая слеза скатилась по щеке, достигнув рта, и я перехватила ее языком. Ком в горле мешал мне глотать. Когда толпа снова взорвалась аплодисментами и криками, это напомнило мне, что Бодхи и я были на арене не единственными.
— Спасибо, — тихо сказал Бодхи в микрофон, когда свет на сцене потускнел.
Ни один человек за всю мою жизнь не демонстрировал свою любовь ко мне таким грандиозным жестом. Четыре года назад я хотела вечно жить с ним в его спальне. Ничего не изменилось. Быть с ним — это все, что имело значение.
— Милашка.
Моя голова дернулась вверх, и вот он стоит на сцене надо мной. Но его голос эхом разнесся по толпе. Не делай этого… не ставь меня в неловкое положение…
— Я твой. Я надеюсь, ты это знаешь. Я всегда был твоим. До того, как я узнал тебя… я был твоим. И, милая, я тебе в этой жизни подарю все, что смогу. Но, по правде говоря, все, что тебе нужно, — чтобы я подарил тебе себя. — Он подмигнул. — Я люблю тебя, Милашка.
Мое зрение затуманилось от слез. Я не хотела плакать. Казалось, я много плакала с тех пор, как он снова нашел меня. Но это были слезы счастья. Я сказала ему в Калифорнии, что люблю его, и мои слова были встречены только молчанием. Вчера я снова сказала ему об этом, но он только усмехнулся. Это очень публичное признание его любви ко мне ошеломило меня. Я пришла в себя, только когда девушка ударила меня по спине и закричала:
— Бодхи Эллингстон любит тебя! — закричала она.
Я кивнула, стараясь не выдавать своего удивления, и теперь крики вокруг меня были чертовски пугающими. Внезапно рука Бодхи оказалась перед моим лицом, и его нежные глаза взывали ко мне.
— Пойдем, — одними губами произнес он. Я чертовски уверена, что не могла его слышать, но легко читала по губам. Как только я протянула ему руку, он поднял меня, и люди вокруг подтолкнули меня. Его улыбка стала шире, когда я присоединилась к нему на сцене.
— Я люблю тебя. — Слова легко слетели с его губ. — Я люблю тебя.
Я ухмыльнулась.
— Да, я слышала тебя. Тридцать тысяч человек слышали тебя.
— Все должны знать, — грубо прошептал он мне на ухо, щекоча меня. — Я пишу песни об этом дерьме, детка. Найди ту единственную. Люби свою девушку. Проведи свою жизнь с этой единственной. Скажи мне, что ты готова к этому.
— Ребята, может, вы снимете номер? — пошутил Тай в свой микрофон, и вся арена снова взорвалась. Жар опалил лицо, и Бодхи поднял меня за талию и понес со сцены.
— Не двигайся. Просто оставайся здесь, где я могу тебя видеть. — От любви, сияющей в его глазах, мое сердце переполнилось чувствами. Когда он отступил от меня, то задрал рубашку, обнажив свой красивый пресс, а затем поднял рубашку над грудью, обнажив буквы, сложившиеся в слово… М И Л А Ш К А… синими чернилами. Потрясенная, я подняла на него взгляд.
— Видишь. Я твой навсегда, — улыбнулся он, а затем высунул язык и заиграл на гитаре, поворачиваясь обратно к толпе. После всего этого времени… после всех душевных страданий… боли, ко мне вернулся мой Бодхи.
Глава 33
~ НЕТ!!!
Бодхи
Видеть мою прекрасную девушку в зале каждый вечер — лучшая часть моего дня. Как и просыпаться вместе с ней, завтракать, обедать и ужинать вместе с ней. Я никогда не был так счастлив. Если не считать двух месяцев, которые мы провели вместе четыре года назад, это были лучшие девять дней в моей жизни.
Несмотря на тот факт, что ей только-только должно было исполниться двадцать два года, я собирался просить ее выйти за меня. Не было никаких отговорок… ни единого колебания относительно того, чтобы посвятить ей свою жизнь. Я никогда не захочу ничего больше. Даже моя музыка отошла на второй план перед желанием сделать ее счастливой.
С нашим звукозаписывающим контрактом и доходом от гастролей, я решил, что она будет прилетать ко мне или я буду летать к ней, когда сможем. Мы бы сделали так, чтобы это сработало. И она решила, что если поступит в аспирантуру, то закончит учебу в Калифорнии. Здесь ее ничто не держало.