А потом он лежал рядом со мной и молчал, вероятно, пережевывая свои недавние переживания, нежно обнимал меня обеими руками, осыпал поцелуями с ног до головы и требовал от меня того же. А я в это самое время неустанно повторяла про себя: уйди, уйди, уйди, — как заклинание, которое могло спасти меня от его назойливого присутствия. Но он не уходил. Более того, он требовал к себе все больше и больше внимания, это переходило всякие границы терпения. Он почему-то никак не мог понять, что по-прежнему остается для меня малознакомым человеком и уже в силу этого обстоятельства не может рассчитывать на большее. Скорее всего он надеялся на то, что секс поможет нам сблизиться, а для меня это означало, что мы окончательно разошлись в своих стремлениях. Это было даже не вопросом какой-то определенной техники секса или каких-либо других механизмов укрепления отношений. Просто мы находились в разных плоскостях, в различных системах координат, совместить которые было уже практически невозможно. С новыми партнерами у меня такое случалось довольно часто, и я знала, что выхода из подобной ситуации нет. Образно выражаясь, он ушел далеко вперед, а я осталась на прежнем месте. Проблема заключалась в том, что он не подозревал об этом.
— Послушай… — Я первой нарушила тишину, надеясь на его благоразумие.
Он повернул ко мне голову и не без удовольствия потянулся, чувствуя себя как дома.
— Извини, — скорее пропела, чем сказала я слащавым голосом, — но мне завтра рано вставать. — Я сознательно проигнорировала его изумленный взгляд. — Мы завтра сдаем очередной номер журнал.
— Хочешь сказать, что я не могу остаться у тебя? — недоверчиво процедил он.
— Понимаешь, дело даже не в моей работе, а в том, что я не могу уснуть, если рядом посторонний человек. Я плохо привыкаю к новым людям. Так что сегодня просто не могу позволить тебе остаться.
Это было чистой правдой, но сомневаюсь, что Клейтон поверил мне. Вместе с тем не думаю, что он решил, будто я пытаюсь таким образом избавиться от него навсегда. Во всяком случае, последующие события ясно показали: он так и не понял, что происходит. Клейтон позвонил мне на следующий день в редакцию и снова стал напрашиваться на свидание. Мне удалось убедить его, что сейчас у меня так много работы, что ни о какой встрече и разговора быть не может. Клейтон спокойно выслушал мое вранье и сказал, что перезвонит через пару дней.
С тех пор я потеряла покой и сон. Какого черта он пристал ко мне? Что ему надо? Я не понимала, почему он не может вести себя, как все остальные парни. Почему он не видит, что я не подарок и вообще ничем не отличаюсь от сотен других женщин? Скорее всего решил, что я влюбилась в него по уши и он делает мне большое одолжение, настаивая на очередной встрече. Не исключено также, что ему просто интересно со мной, хотя я не могу представить почему. Как бы то ни было, я стала осознавать, что совершила непростительную ошибку и теперь предстоит любой ценой исправить ее. Эта идея стала навязчивой и не покидала меня ни на минуту. Конечно, я пыталась контролировать свое отношение к нему, но старая привычка решать подобные проблемы за счет чересчур навязчивых ухажеров сделала свое дело. Вскоре я поняла, что этот упрямец обречен.
Глава 2
СЭМ
Эффективность любой подслушивающей системы определяется тем, способна ли она уловить голос определенного человека в толпе. Современные микрофоны узконаправленного действия и крошечные «жучки», которые легко спрятать в любой квартире, номере гостиницы или салоне автомобиля, делают подслушивание чужих разговоров делом несложным и вполне доступным.
Однако в каком-нибудь шумном месте, например, в переполненном людьми баре выделить нужную информацию не так просто. Это проблема, решению которой я посвящаю практически все свободное от работы время. Именно в таких местах я собственноручно испытываю последние достижения цивилизации и шлифую технические характеристики нового оборудования.
Беспроволочное подслушивающее устройство, с которым я никогда не расставался, состояло из маленького наушника и легко помещавшегося на ладони приемника, который с помощью микроволнового механизма улавливал определенные звуки и усиливал их до требуемого уровня. Однако дело осложнялось тем, что в указанном баре были установлены телевизоры, магнитолы и другая звуковая аппаратура, издававшая шум громкостью не менее сотни децибел. В таких условиях мое подслушивающее устройство могло давать сбои, и я был готов к этому. Откровенно говоря, меня не смущало подобное обстоятельство, так как я знал по опыту, что ничего путного посетители баров говорить не могут, а громкость их голосов меня вполне устраивала.