– Как я могла просить его об этом, – прошептала наконец-то обретшая голос Трейси.
– А вот я легко и бездумно попросила… Нет, потребовала, чтобы Джеймс убрал вас отсюда, – грустно призналась Кларисса. – Стоит мне только подумать о вреде, который я нанесла, несчастьях, которые вызвала… Пострадали ведь не только вы с Джеймсом, но и Николас и мальчики. Теперь надо все исправлять, доказывать, что я люблю их, что я не законченная эгоистка. Мне еще повезло… я ведь легко могла потерять Ника.
– Только не по моей вине, – твердо сказала Трейси.
– Теперь я это знаю. Но могла найтись менее щепетильная женщина. Временами я вела себя с ним просто ужасно.
– Вы были больны, – заметила Трейси.
– Мне некого винить в моей болезни, кроме себя самой. И у меня нет жалости к себе, – возразила Кларисса. – Да и какое я имею на это право? Жалеть надо мои жертвы, тех, кто пострадал от моего эгоизма… Так вы выйдете замуж за Джеймса?
Трейси медлила. Все это произошло так неожиданно, что казалось почти нереальным… как в ее фантастических, мучительных снах.
– Я…
– Обещаю, вам нечего бояться с моей стороны, – вновь повторила Кларисса. – Ни вам, ни Люси, ни ребенку, которого вы носите.
Трейси побледнела и скрестила руки на животе, как будто защищая его.
– Откуда вы… Ведь никто…
– Только мужчина может обманываться, считая, что такую потерю веса и бледность можно объяснить разбитым сердцем. Женщина видит больше, особенно если обе беременности этой женщины начинались с утренней тошноты, – ответила Кларисса.
Внезапно Трейси поняла, что плачет. Отчаянные рыдания разрывали ее грудь и горло, потом каким-то образом она оказалась в объятиях Клариссы, успокаивающей и подбадривающей ее. И она поверила в то, что все это правда и что ей больше нечего бояться сводной сестры Джеймса.
– Надеюсь, Джеймс не услышит, как вы плачете, – мягко укорила ее Кларисса. – Он сейчас, наверное, уже совсем потерял голову и не понимает, что происходит. Он хотел сказать вам все сам, но я подумала, что вы сможете мне поверить.
– Я поверила, – дрожащим голосом сказала Трейси, вытирая слезы. – И не подумайте, что я не понимаю, как трудно вам это далось. Джеймс рассказывал мне о… о вашем детстве и вашем отце.
– Да. Это еще одна причина, почему я так выходила из себя, когда думала, что теряю из-за вас Ника. Некогда я поклялась, что не позволю, чтобы мой ребенок страдал по вине одного из родителей. И сама же привела наш брак на грань краха. А Люси… Как она…
– Абсолютно никаких последствий, – заверила ее Трейси.
– Слава Богу. – Сжав руку Трейси, она тихо сказала: – Почему бы вам не пойти к Джеймсу и не снять с него томительный груз неизвестности? А я выйду на воздух и позову остальных. Не будет ли лучше, если Люси уедет сегодня с нами, или вы по-прежнему…
Это была настоящая проверка. Трейси смотрела на нее и не знала, найдет ли в себе силы доверить своего драгоценного ребенка женщине, когда-то желавшей причинить ей зло.
– Ну конечно… конечно, если вы не можете… – начала Кларисса, отворачиваясь.
Трейси поспешно прервала ее:
– Как вы думаете, простит ли когда-нибудь мне Люси, если я лишу ее возможности провести целый вечер с ее обожаемым Рупертом?
Они засмеялись и заплакали одновременно, обнимая друг друга. И Трейси уже точно знала, что когда-нибудь они будут очень близки с этой женщиной и что взаимное общение обогатит жизнь их обоих.
Трейси и Джеймс провели канун Рождества вдвоем, строя планы возле камина в гостиной.
Джеймс хотел сыграть свадьбу как можно скорее, до отъезда Клариссы и Николаса в Калифорнию.
– Мы будем очень счастливы вместе, – обещал он. – И сполна вознаградим себя за все пережитые нами горестные дни.
– А когда начнем? – шутливо поинтересовалась Трейси, ласкающим жестом проводя пальцем по его подбородку и провокационно капризно надувая губки всего в нескольких дюймах от его лица.