– Разумеется, Нуралдин, разумеется,… но ты слишком торопишься. Ты сразу ведешь речь о сыновьях, забывая о том, что сделал их отец Авраам. Однако в нашем Коране мало сказано о долгой истории Измаила, подробнее она изложена в Книге Бытия. Обратимся же к ней, – предлагает Хасан.
– Есть ли в этом надобность? Главный итог подведен в Коране. «Возлюби его, и будешь на верном пути!», сказано устами Пророка.
– Но если наша Книга появилась позже тех, что говорят о Моисее или Иисусе, не будет ли справедливо и необходимо обратиться к древнейшим источникам? Не будем ограничиваться итогом, Нуралдин. Мы обязаны читать источники, – настаивает Хасан.
Тут вмешивается Гомбер.
– Я согласен. Давайте вспомним о Книге Бытия, поскольку ее текст указывается в Коране как первоначальный.
Нуралдин недовольно ворчит. Ибн Джубейн жестом успокаивает его.
– Христианин прав, брат мой. В нашем анализе следует исходить из логики. Вспомни, что сказано в стихе 73 суры Имрана, где речь идет о нашем праотце Измаиле: «Не годится человеку, чтобы ему Аллах даровал писание, и мудрость, и пророчество, а потом он сказал бы людям: Будьте рабами мне, вместо Аллаха? – Нет, говорит он: поклоняйтесь Богу. Если вы черпаете учение из книги, старайтесь же понимать ее»[88].
Анания, поглаживая свою длинную пожелтевшую бороду, согласно кивает головой.
– Я припоминаю, что Бог…– немедленно бросается в атаку Мисаил.
– Не пересказывай по памяти, брат! – прерывает Анания. – Обратись к тому, что написано в книге. Слова Магомета взывают к нашему разуму. Память изменчива, и только письменное свидетельство сохраняет слово, заключенное в нем.
– Разве что переписчик ошибется, – смеется Азария.
– Высокочтимые отцы, нам не следует придираться друг к другу, не так ли? Мисаил, так ты прочтешь нам историю Измаила?
Повинуясь Хасану, Мисаил останавливает свой палец на шестнадцатой главе Книги Бытия и читает[89]:
– «Сара, жена Авраама, не рождала ему детей, но у нее была служанка египтянка по имени Агарь. Она сказала мужу своему: Вот, Господь заключил чрево мое, чтобы мне не рождать совсем. Войди же к служанке моей, чтобы узнать, не смогу ли я, случаем, получить детей хотя бы от нее»…
– Каково начало! Сара бесплодна и требует чрева взаймы, чтобы получить сына для себя. Не кроется ли уже здесь посягательство этой еврейской женщины на территорию, принадлежащую другой? – негодует Нуралдин.
– Разве чрево женщины это территория? – удивляется Николь.
– По логике Аристотеля это вполне доказуемо, потому что дети, рожденные ею, воспроизводят в себе часть пространства и времени, – уверяет Ибн Джубейн.
– Кража семени, или скорее сделка на случай прекращения рода, – размышляет Хасан, – это понятно и может иметь силу закона. Интересное решение в судебной практике! И полезное! Но оставим доводы, выдвигаемые Аристотелем, и продолжим чтение о событиях, считающихся подлинными. Мисаил, читай дальше, прошу тебя.
– «Когда Авраам внял просьбе ее, она дала Агарь в жены мужу своему. Но узнав, что та зачала, Сара позавидовала ей и побила ее…».
– Ну и нравы! Эта окаянная Сара завистлива. Какой скверной матерью она была бы для Измаила! – не сдерживается Нуралдин.
– А сам ты каков – ну прямо кумушка-болтушка, – смеется Хасан.
– Ты прав. Я умолкаю, и пусть Мисаил продолжит эту назидательную повесть.
– Нет! Напротив, именно здесь нам следует остановиться, – возражает Николь. – Будь Измаил христианским принцем, он считался бы всего лишь незаконным отпрыском, как побочное дитя. Для нас это весьма важное определение…
– Но, в сущности, что такое побочное дитя? – задает вопрос Хасан.
– Зачатое в пути или где-нибудь в сарае. То есть, вне супружеского ложа. Но Сара, которая заменила свое собственное чрево, оказавшееся бесплодным, на чрево Агари, согласна принять Измаила как своего потомка, ибо она просила у Агари детей для себя. Зависть Сары – вот ее единственный грех. Но с моей точки зрения, Измаил вовсе не побочное дитя и наделен такими же правами, как если бы он был законным сыном Сары, которая сама его пожелала.
– Ты прав, Николь, но остерегайся поспешных выводов. Ты рассуждаешь с точки зрения христианского права, согласно которому супруга должна быть единственной. Однако я могу продолжить твою мысль. Текст ясно дает понять, что Измаил был желаемым и желанным. Он вовсе не плод греха, а как раз то дитя, которое понадобилось для продолжения рода, в обстоятельствах бездетности. Этот законный, и вместе с тем незаконный, сын наделен всеми правами, в противоположность тому, что запечатлело в своем законе Пятикнижие.
– Постой, что ты несешь? – возмущается Мисаил. – Ты, стало быть, думаешь, что наши тексты – всего лишь нагромождение несправедливых правил, допускающих произвол?
– Я лишь забегаю вперед и говорю о том, что будет сказано в следующих главах твоей книги, дорогой Мисаил. Читай дальше и не шарахайся от моих замечаний, мы не крестоносцы, и из нас, людей ученых, таковым никто никогда не был. Да сохранит нас от этого Бог, как бы Его ни называли!
– Да услышит Он твои слова, – одобряют Анания и Ибн Джубейн. – Продолжай, Мисаил…
– «Агарь убежала. Когда ангел Господень нашел ее у источника воды в пустыне, он спросил ее: Агарь, служанка Сары, откуда ты пришла и куда идешь? Она сказала: Я бегу от Сары, госпожи моей. И ангел Господень сказал ей: возвратись к госпоже своей и смирись под рукой ее».
– Вот слова, которые огорчают меня! – останавливает его Ибн Джубейн.
– А меня они просто возмущают! – вспыхивает Нуралдин. – Сколь жестоко пересказываете вы эту историю, сыны Израиля! До каких пор вы будете напоминать нам, что мы всего лишь дети служанки? Агарь, праматерь наша, должна смириться перед завистливой Сарой?! Да падет на вас стыд за это!
– С того самого дня ваш Бог причиняет нам много зла, – подхватывает Ибн Джубейн. – Продолжи, о, иудей, твою повесть, которая обрекает нашего праотца Измаила на столь печальную участь.
– И еще сказал ей ангел Господень: «умножающий, я умножу семя твое, и нельзя будет счесть его во множестве». И после он сказал: «Вот, ты родишь сына, и наречешь ему имя Измаил, ибо услышал Господь скорбь твою. Он будет между людьми как дикий осел. Его рука будет против всех, и руки всех будут против него, и поставит он себя наперекор всем братьям своим».
– Заметь, о, мусульманин, Бог не так уж и жестокосерден по отношению к тебе! Разве онагр[90] в своей неукротимости не лучше любого коня? – ухмыляется Азария. – А последняя фраза тоже очень верно характеризует вас, приверженцев Магомета. Задиры, вечно воюющие против своих ближних!
– Увы, но как могло быть иначе? Мы изначально были обмануты вашим Богом, который с двусмысленной речью обращался к праотцу Аврааму. Ваш Яхве очень изворотливый бог.
– Это почему же?
– Ты это прекрасно знаешь, Азария! Мисаил, продолжай! Из двадцать первой главы!
– «Сара родила Аврааму сына в старости его…, и Авраам нарек его Исааком…»
– Видишь, каков ваш Бог – сначала уступает просьбе Авраама, чтобы затем отказаться от своих слов и дать ему второго сына, а первого лишить своей милости, – с раздражением бросает Нуралдин.
– Правильно, потому что Измаил оказался недостоин! – надбавляет Азария.
– Недостоин чего, вероломный твой язык?
– Недостоин права продолжать род Авраама, упрямый ты человек!
– И на каком же основании он не мог его продолжать? Разве не родился он из молодого и здорового чрева? Чего я не могу сказать о чреве Сары, достигшей почти ста лет, когда она родила Исаака, второго сына, если бы я верил тому, что говорит твоя Книга, – не уступает Нуралдин.
– Она и твоя тоже, как ты утверждал в начале нашей дискуссии…
– Вот именно, братья мои, давайте вернемся к Саре и к тому, что сказано в Пятикнижии! – обрывает их Хасан, почувствовавший, как нарастает опасное раздражение между двумя крайними толкователями Закона. – Читай, Мисаил!
– «Исаак подрос, и Авраам устроил большой пир в тот день, когда он отнят был от груди. И увидела Сара, что сын Агари играет с ее сыном Исааком. Она сказала Аврааму: выгони эту рабыню и сына ее, ибо он не наследует вместе с сыном моим Исааком».