— Передай своему Пете огромный от меня привет и скажи ему, что я готов за 200 тыс. долларов уступить ему свою долю в нашей приватизированной квартире, — Галыгин сразу перешел к вопросу о разделе совместно нажитого имущества.
— У нас с Петей таких денег нет, и я буду через суд добиваться продажи квартиры и раздела суммы вырученных денег на три равные доли, — сердито возразила Наина Иннокентьевна и прервала разговор.
. — Вот, сука! — выругался Галыгин, заподозрив Наину Иннокентьевну в том, что она покушается на его активы.
— Что-то случилось? — забеспокоилась Елена Сергеевна.
— Держись крепче за стул! Сногсшибательная новость! Наина Иннокентьевна выходит замуж за своего одноклассника Петю! Ха-ха-ха! — у Галыгина началась истерика
— Дай, дай мне телефон! — нетерпеливо попросила Елена Сергеевна, сверкая глазами и сжимая кулаки.
— Зачем? — не понял Галыгин.
— Спесь хочу с нее сбить! — объяснила она.
— Может не надо? — растерялся Галыгин.
— Надо, надо! — настаивала она, и ему ничего не оставалось делать, как дать ей свой мобильный телефон, с которого она сделала свой звонок.
— Алло! Алло! Наина Иннокентьевна? Это — Елена Водонаева, ваша соседка. Я поздравляю Вас с Новым годом, с новым мужем и с новыми проблемами. Дело в том, что я и Геночка тоже решили создать семью в наступающем году, — сказала она и включила режим громкой связи.
Им было хорошо слышно, как Наина Иннокентьевна от удивления икнула, стала хватать воздух, а потом заорала:
— Ах ты, коза драная! Да я тебе глаза выцарапаю! Да я Дмитрию Васильевичу про тебя такое расскажу, что он тебе мозги вышибет! Поэтесса сраная!
Исчерпав запас ненормативной лексики, Наина Иннокентьевна, судя по характерному грохоту, в порыве ярости разбила свой мобильный телефон об пол или об стену.
— Женщины! Кто вас поймет? — Галыгин театрально вздохнул и развел руками.
— Что делать! Как утверждал один мой знакомый, единственная женщина — не стерва хранится в Международном бюро мер и весов во Франции, причем, на складе, как не соответствующая стандартам, — улыбнувшись, сказала Елена Сергеевна.
По дороге на работу Галыгин, еще раз взвесив все "за" и "против", пришел к выводу, что развод — самое верное и единственное разрешение проблемы. Его основополагающие жизненные установки столкнулись с глупостью, пошлостью и жадностью Наины Иннокентьевны и вылились в постоянную конфронтацию, приводящую к стрессовым ситуациям. Вряд ли Витек станет жалеть его в будущем за то, что он терпел всю жизнь его мать только для того, чтобы у него были оба родителя. Судя по реакции на звонок Елены Сергеевны, никакого Пети у Наины Иннокентьевны нет, и, наверное, никогда не было, и она сказала это, чтобы возбудить в нем ревность и заставить, сломя голову, мчаться в город на Неве для выяснения отношений.
Поток машин медленно двигался по Ленинградскому шоссе в сторону Центра. Вчерашний снегопад и оттепель сменились десятиградусным морозом, и на проезжей части улиц и тротуарах было скользко. Зазвонил мобильный телефон. По определившемуся номеру Галыгин понял, что звонят из Санкт-Петербурга. Он подумал про Наину Иннокентьевну, но ошибся. Звонил тесть. Даже не поздоровавшись, Иннокентий Игнатьевич начал осыпать его бранью. В заключительной фразе, касающейся Наины Иннокентьевны, Галыгин почувствовал явную угрозу:
— Если ты посмеешь еще раз оскорбить мою дочь, то я тебя… сгною… сверну в бараний рог, измочалю, ты… ты сдохнешь!
— Она сама заявила мне, что выходит замуж за какого-то Петра Ивановича, — попытался осадить тестя Галыгин, на что тот отреагировал совершенно спокойно, будто для него это — не новость.
— Если она встретила более достойного, чем ты, человека, то это не значит, что ее надо оскорблять и поливать грязью! Веди себя, как мужчина! — произнес тесть нравоучительным тоном.
— Да не оскорблял я ее! — чуть ли, не плача, завопил Галыгин и услышал в ответ короткие гудки.
В этот момент Галыгин по-настоящему испугался. Потому что, когда человек, которого ты очень хорошо знаешь, — он имел в виду не тестя, а Наину Иннокентьевну, — вдруг столь стремительно преображается в хама и клеветника, это по-настоящему сбивает с ног. Его мудрый покойный отец — "батяня", как называл его Галыгин, — утверждал, что у каждой женской истерики есть конкретная цель — устроить отношениям эмоциональную встряску, спровоцировать мужчину, напомнить ему, каким сокровищем он обладает. Батяня подразделял "женские эксцессы" на два типа: обыденные, чтобы привлечь внимание к собственной персоне, и фатальные, чтобы вызвать землетрясение в Альпах — явление страшное, где запросто можно перейти тонкую грань между "напугать" и "растоптать".